Важный седовласый гость остался сидеть в кресле. Пока Лада Владимировна, окружённая толпой, руками в перчатках бережно вынимала некоторые экспонаты и рассказывала историю фарфора, он прислушивался к перепалке за своей спиной.

– Баран! Как ты мог тупо сожрать весь пирог?! – ворчал один из его «пажей» с гламурной щетиной на щеках и идеальной стрижкой, явный завсегдатай барбершопов.

– Случайно получилось. Я задумался… – отвечал второй «паж», румяный парень с ранними залысинами надо лбом. – Я с детства люблю яблочные пироги.

– Ты один, что ли, любишь? – кипел стильный бородач. – Невозможно по делам отлучиться!

– Хорошо! Раз я виноват, я сегодня же закажу в ресторане другой яблочный пирог, – покаянно обещал румяный.

– Смотри, не забудь! Тогда я тебя прощу. Может быть! – сердито сказал бородач.

Седовласый слегка обернулся в его сторону:

– Стоп! Пирог для всех заказывали?

– Для всех, – кивнул бородач.

– Значит, первый должен прощать я! А ты уже после меня, понял? – тихо, но недовольно произнёс босс.

– Хе-хе, молодёжь! Не сидели, порядка не знают! – хмыкнул Арам, стоявший рядом, – Слушай, это мы с тобой знакомы аж с восьмидесятого года, когда мы… – обратился он к седовласому.

– Я помню, – властно прервал тот старого друга. Арам запнулся, а потом вынул из внутреннего кармана пиджака небольшой футляр и протянул седовласому:

– Посмотри, это подлинник? Почему маленький?

Седовласый достал из футляра крестик и поднёс к глазам.

– Да, подлинный. Это, Ара, серебряный фрачник «Святого Георгия».

Высокий Константин давно не сводил взгляда с бородатого «пажа». Наконец он сумел отвести его в сторону и начал торопливо листать перед ним экран телефона:

– Переписка писателя В. за 1928-29 годы, в полном сохране… 16 фотографий лейб-гвардии… Этот лот тоже мой… А вот классная книжица: «Воспитание бедных, но даровитых детей», 1901 год…

Бородач пренебрежительно смотрел и, что-то тихо сказав, отошёл. Помрачневший Костик отстучал в ватсап сообщение: «За переписку даёт только 4 тысячи». «Чего?» – булькнул быстрый ответ. «Рупий!» – раздражённо дописал Костя.

Деловитая помощница увела Вику за ширму, за которой была дверь на приватную половину особняка. Анжела и Алёна ушли следом, чтобы помочь Вике надеть концертное платье. Лада Владимировна закончила свой показ, сняла перчатки и подошла к креслу.

– Это хороший, добротный коллекционный  фарфор, – сказал седовласый, беря её за руку, – Но ты же знаешь, Ладушка, как я тебя люблю. И тебе – гостинчик от меня…

С этими словами румяный любитель пирогов раскрыл вторую спортивную сумку и достал предмет, обёрнутый простой белой бумагой. Седовласый, не вставая с кресла, передал его Ладе Владимировне. Она с волнением сбросила бумагу, и все увидели крупную плоскую тарелку синего кобальтового цвета, с галантной сценой флирта дам и кавалеров в медальоне. Лада Владимировна быстро взглянула на обратную сторону тарелки, ахнула и прижала её к груди.

– Я повешу её клеймом наружу! – счастливо воскликнула она.

– И тебе, Игорь, тоже… – продолжал толстяк, принимая из рук своего «пажа» другой бумажный ком. Супруг Лады Владимировны вопросительно склонился над седовласым. Тот сильно понизил голос: – … с затонувшего корабля «Апостол Пётр». Сейчас это, как говорится, мейнстримно…

На восторженную реакцию хозяев седовласый отвечал равнодушными кивками, рассеянно оглядывая при этом вещицы на своем столе. Но сияющие физиономии «пажей» за его спиной выдавали торжественность и значимость момента. Толстяк помахал рукой, желая прекратить благодарности. Игорь с таинственным бумажным комом скрылся за ширмой, а Лада Владимировна заодно указала на неё седовласому: