Мы живём в нём посредством трудов в поте лица и посредством скорбей. Тут очень важно показать то, как выглядит мир скорбей, чтобы была ясность. Малыш, увидев своих маму и папу, бежит к ним изо всех сил. Одни скажут, что он несчастный, ибо ему приходится перенапрягать все фибры его тела. Другие скажут, что у него нарушены права человека. Третьи, четвёртые. И только тот, который порадуется за малыша, будет верно мыслить и ведать об Истине. Мир в динамике только счастьем о встретившихся любящих сердцах, и вычленять что-то из контекста всего остального – это тоже форма покушения на преступление.
Или другой пример. Некто попал в яму. Это заметил прохожий. Он спускает вниз к нему верёвку и тащит из ямы пострадавшего. Казалось бы, всё адекватно, но… появляются некие, кто позиционирует себя совсем иначе. Они видят противостояние и рассматривают пути решения. Одни требуют отдать верёвку тому, кто упал в яму, другие считают, что верёвка, по высшей справедливости, принадлежит тому, кто наверху, а третьи – надо верёвку поделить пополам. Так или иначе все солидарны в одном – оставить несчастного в яме. Если присмотреться к деятельности КПСС, то мы увидим именно стремление к равноправию и всеобщей справедливости. Иными словами, очень важно в каждом научном утверждении верно позиционировать точку созерцания. Она должна соответствовать только одному положению, в коем имеет место живительный порядок вещей – один спасает другого. Или вот другой пример. Женщина носит в себе плод. Понятное дело, что ей в эти дни особенно тяжело. Но, вместо того чтобы поддержать будущую роженицу в её подвиге, некие начинают её «вразумлять» её правом убить в себе дитя. И во имя цивилизованности и свободы женщины толкают её на преступление против человечности. Как всё это знакомо – это лозунги всех революций.
В мире всё относительно, но жить мы можем при одном только условии – торжестве жизни над смертью. И только такой порядок вещей может быть принят к рассмотрению во всяком научном анализе – необходимо дать жизни самовыразиться.
Мы являемся самым полным свидетельством о том изначальном мире нетронутого счастья, принимая образ именно недосягаемости его: у нас нет достоинств для противостояния чему-либо, но у нас есть дар видеть путь, в границах коего мы природой можем остаться самими собой, то есть радостью, кою не омрачать можно только одним способом – не трогать её, ибо оная недотрога. Человек – это такой атлант, который держит на руках своих это небо в самом себе.
Вот тут очень важно заметить, что все радости человека находятся в нём самом. Если личность сама в себе потерялась, то придут те, кто будет продавать самих себя самим себе, чтобы сделать бизнес. А государство таких потерянных в самих себе людей продаёт самим себе, чтобы поддерживать бюджет и нейтрализовать всякие попытки собраться для достижения инородной миропорядку цели. Так вот, надо научить людей жить в своей радости без посредников.
Учёный не изменяет сему, то есть ищет именно это – самого себя и познаёт самого себя.
Только позиционирует себя иначе – собой он называет всю Вселенную и познаёт самого себя в её образе и в её масштабах. Тело – это видимая часть души. Таким образом, в жизни людей, познающих себя в молитве, возникает духовный комфорт, а познающих себя во вселенских масштабах – комфортные бытовые условия. Если личность познаёт себя во флоре и фауне, то флора и фауна становятся одомашненными. Но в любом случае везде речь идёт только о самопознании.
Он ищет того, кем был, и в то же время – того, кем является ныне. Он ищет во внутреннем мире материи образ той части, то есть образ того верхнего края, который когда-то был частью того изначального «древнего горного массива» и который в бесконечных прообразах неизбежно носит в себе мир до сей поры. А потому исследователь не поднимается в своих поисках шаг за шагом всё выше и выше к Вершине вершин, а, оставаясь самим собой, Вершиной вершин, спускается ниже только по связующей линии всё и вся, нити первоначального бытия, приобщая к своей изначальной грани бесконечной радости больше и больше природы.