И вот открывается дверь. А двери в машинном зале тяжёлые, с рукоятями-рычагами, как в бомбоубежищах. И входят два незнакомца. При виде одного из них, меня как будто током ударило. Я даже отпрянул невольно, и вышло так, что в сторону своего начальника, словно под его защиту.

– Что случилось? – удивился тот.

– Кто это? – испуганно показал я на одного из вошедших. И добавил: – Он убийца. Он убил четырёх человек.

– А ты-то откуда знаешь? – рассмеялся мой, довольно циничный начальник.

И рассказал, что вошедший – шофёр, находится под следствием. Он раздавил своим полувоенным КРАЗом «Жигулёнка» и всех четырёх ехавших в нём людей. Но дело закрывают – все погибшие были пьяны и водителя легковушки уже объявили виноватым. А свидетелей, кто и как вёл машину, нет – вечером Лужское шоссе, где произошло ДТП, пустынно.

Я представил себе эти хорошо знакомые мне места. Там, за Рождествено и до Большой Ящеры только пара заброшенных деревушек, и километров на тридцать вокруг леса, топи, болота, кулики да волки. Получалось почти как у барда: «А что ему – кругом пятьсот, и кто кого переживёт, тот и докажет, кто был прав, когда припрут».

Что мне привиделось в вошедшем, непонятно. Возможно моей догадке есть и разумные объяснения. Ну, например. На самом деле, я – это не я, а великий физиономист, сумевший прочесть в чертах шофёра неуловимые для других признаки раскаяния, горечи, страдание из-за случившегося. Но тогда вопрос: откуда этот «я – не я» взял цифру «четыре»? И почему испугался? Если заметил раскаяние. А может быть всё наоборот: «великий физиономист» увидел в лице незнакомца злобу, жестокость, ненависть к людям…

Кстати, это предположение видимо ближе к истине. Потому что начальник упомянул про упорно ползущие откуда-то слухи, что виноват всё-таки шофёр КРАЗа. Что он чуть ли не прицельно, лоб-в-лоб спихнул в кювет вихлявшую по дороге легковушку.

Я потом долго размышлял об этой загадочной истории. И в конце концов, чтобы успокоить себя, даже додумался о некоем ореоле, тёмном облаке, якобы увиденном мной над головой убийцы. Однако, цифру «четыре», представить в ореоле я тогда не смог. Как ни старался, Это я точно помню.

Поделиться этой фантастической историей я решил только потому что всё в ней при желании можно было бы проверить. Представим, что в те времена некто решил бы зафиксировать случившиеся события. Тогда документы выглядели бы так. Первый протокол: один вошёл, другой отпрянул. С подписями. Второй факт: отпрянувший произнёс про убийцу. И тоже автограф: с моих слов записано верно. Третий документ: рассказ начальника. Можно было бы оформить и четвёртое свидетельство: мои показания, что до встречи с шофёром я ничего о нём не слышал и раньше его не встречал. И даже проверить меня, хоть тогда, хоть сейчас, я не боюсь, на детекторе лжи.

Однако случаются у людей, да и со мной бывали, и другие истории, которые зафиксировать невозможно. Это то, что происходит в голове: разные видения, озарения, встречи с духами, общение с барабашками, с космосом, голоса. О некоторых из них рассказывать можно. Даже психиатрам. О других опасно. Народ считает, что особенно рискованно распространяться про голоса. Потому что все остальные байки психиатры ещё как-то терпят, но узнав о голосах, тут же отправляют человека в дурку. А там и в смирительную рубашку могут укутать, если пациенту порядки местные не понравятся, и к кровати примотать. Про уколы я уж не говорю. Это само собой. Всего истыкают. Народ считает, что даже историями про зелёных человечках с психиатрами поделиться вроде как позволительно – там у половины санитаров и врачей у самих перед глазами такие фигурки шныряют – но голоса это сразу диагноз.