скажу себе, припомнив птичью стаю:
не всё – не всё! – разгадывать спеши,
в душе храня Небес живую тайну.
«Осенние кроны и синь поднебесья…»
Осенние кроны и синь поднебесья
так слиты, как слово и музыка в песне.
А разум стремится понять, разгадать —
земная, небесная то благодать?
Но сердцу не нужно такого деления —
дороже ему этот свет единения…
«Ты, Дерево, живое существо…»
Ты, Дерево, – живое существо
по-своему изогнут каждый ствол,
причёска – крона, рубище – кора…
А осенью, когда придёт пора,меня обнимет жёлтый листопад —кудрей твоих пленительных каскад.Восьмое чудо, чудо из чудес,о, Дерево, ты и одно мне – лес!
«Слов не ищи – молчаньем отзовись…»
Слов не ищи – молчаньем отзовись
на эту красоту, на эту высь,
на сочетанье нежности и силы,
на единенье Неба и Земли,
на Дерево, что их соединило…
И этой нераздельности внемли.
Врастая корнями в Землю,
а кроной держась за Небо,
ты, Дерево, подтверждаешь
жизнью своей и статью,
что нет ничего надёжнее
и нет ничего дороже
той «золотой середины»,
что жизни даёт устойчивость.
Но Человек – исключение
из этих природных правил —
мечется между крайностями…
Но этим живёт и – творит.
Как в природе этакое строится?
Как в Природе этакое строится?
Трое – вместе… А точнее – Троица.
…И вьюги-метели мели,
и ветры холодные дули,
но вместе деревья росли
и к небу листву дотянули.
Стволы и корни
Стволы и корни. Их не разделить:
из них, по ним Природа тянет нить
к зеленым листьям, их живому буйству…
Не отходи. Дыши. Учись. Любуйся.
Стволы и листья
От земли совсем недалеко
из ствола пробились к свету листья…
И на сердце сразу так легко,
и светлей, спокойней, мягче мысли.
Кроны
Кроны – как высокие короны.
А над ними – выше, выше, выше! —
звуки сфер, небес святые звоны…
Только я не вижу и не слышу,
даже взгляда вверх не поднимаю, —
только кронам я сейчас внимаю.
«Душа наполненно-светла…»
Душа наполненно-светла:
я праздную – о нет, не дату,
а золотые купола
берёз в сиянии заката.
«О, если с балкона, хотя бы с балкона…»
О, если с балкона, хотя бы с балкона
смотреть на осенние пышные кроны,
на это природное животворение —
решишь, что ты птица в высоком парении…
«Зима. И кронам оголённым…»
Зима. И кронам оголённым,
в себе самих почти уединённым,
не тягостно, не страшно и в ночи.
Всмотрись в их очертанья. Помолчи…
Их высь зовёт. Уже почти отживших.
Отзеленевших в юности своей.
Но светел дух. Дух не бывает «бывшим».
И высь зовёт. Чем дальше – тем сильней.
Ветви
Ветвей чернеющих узор,
тревожно-трепетный, печальный
и, словно в горький миг прощальный, —
судьбе неведомой укор.
«Обычные ветви…»
Обычные ветви,
обычные ветки
немыслимо разной —
весенней! – расцветки.
А в их сердцевине —
весенние соки,
что поят цветы
и соцветья, и листья…
И тают, и тают
тревожные мысли,
в том животворении —
светлом, высоком.
Ветви и листья
Там, в вышине, вы, листья, как на троне, —
на гордой, в небо устремлённой кроне.
Но холодом сменяется прохлада
и наступает время листопада,
и кроне вас приходится терять…
А ветви, что внизу вас поддержали,
вас бережно и нежно покачали,
не торопясь на землю отпускать.
Листья
Наши краски сравнимы лишь с солнцем —
и свежи, и чисты, и легки.
Почему ж увяданьем зовётся
это с чьей-то «нелёгкой» руки?!
«Сошёл листопад на поверхность пруда…»
Сошёл листопад на поверхность пруда,
у берега чуть зеленеет вода,
а жёлтые листья поодаль, на кронах
(на их очертаньях, в воде отражённых), —
как будто на легком и прочном плоту…
Те листья – живые: они – на плаву.
«Неужели, неужели, – шепчут листья, —…»
Неужели, неужели, – шепчут листья, —
мы когда-то жили там, в небесной выси
и так ярко, так азартно зеленели,
и меж нас звучали птичьи трели?
Неужели? Неужели? Неужели…