рукой погладь кору деревьев.
Вдохни все запахи вокруг,
подставь лицо дыханью ветра,
включи внимание и слух —
пойми, о чем здесь шепчут ветви.
Всему на свете удивись
и, словно в детстве, давнем, милом, —
босым и радостным! – коснись
земли, её горячей силы.
И, слившись с этой красотою,
возьми её в себя, с собою —
на жизнь, на память. На уход —
да будет он далёк и светел…
Но не о нём здесь шепчут ветви.
Не им здесь дышит небосвод.
«Так пронизано светом пространство вокруг…»
Так пронизано светом пространство вокруг,
что сквозь лист проступает отчётливо ствол.
Это Солнце – живого источник и друг
нам являет своё волшебство-естество.
«Здесь время дня и время года…»
Здесь время дня и время года
так ясно явлены Природой.
Здесь всё – и вечность, и мгновенье,
и жизнь, и свет, и озаренье.
«Весна. И первая трава…»
Весна. И первая трава.
И солнца мягкое сиянье.
И ветра чистое дыханье.
И кругом, кругом – голова,
и сердце учащённей бьётся,
и это – вместе всё! – зовётся…
– Весной?
– Не только. Жизнью, светом…
– А если нам… спросить поэта?
– От нас восторга не тая,
волшебным мигом Бытия
он тут же назовёт всё это.
«Когда в душе наведены мосты, налажены порушенные связи, пусть под ногами хлябь и комья грязи – ты ощущаешь радость высоты…»
Когда в душе наведены мосты,налажены порушенные связи,пусть под ногами хлябь и комья грязи —ты ощущаешь радость высоты
А запрокинешь голову, и там —и в небесах и в ближнем поднебесье —такой покой, такое равновесье,что воспаришь душою к небесам
И даже если тучи набегут,в их чёрных, развевающихся гривах
предвосхитишь ты радугу-дугу:все семь цветов и сотни переливов
И ощутишь – единым вдохом, разом, —и этого рассудку не отнять:лучи Светила, льющиеся наземь, —дарованная сердцу благодать
О чём ты, Небо, спрашиваешь нас?
Синь неба, белоснежность облаков,
освобождают душу от оков
усталости, сомнений и бессилья.
Но даже там, в небесной ясной сини,
да, даже там, – подчёркнутый, чуть косо! —
стоит упрямый, вечный знак вопроса.
Смотрю, смотрю, не опуская глаз…
О чём же Небо спрашивает нас?
Во что мы верим? И куда идём?
Что ищем мы? И что в душе несём?
Какие беды, боли и обиды
возьмём с собой, в небесную обитель?
Но мы не знаем даже – мы откуда!?
И только чудо… только если чудо…
«Сначала
было Небо для меня…»
Сначала было Небо для меня…
И потому внимала жадным взором
там, в вышине, немыслимым узорам
ветвей в лучах закатного огня.
Потом стволов я различила строй
и, прислоняясь к плоти их корявой,
обнять, объять хотела все дубравы,
что в снах являлись мне ночной порой.
Так, приближаясь медленно к Земле,
сначала взглядом, а потом всей плотью,
я зависала на высокой ноте —
песнь о земном не удавалась мне.
Но вспомнилось, как давнею порой
цветы я собирала на пригорке
и предо мной – раскидисто и гордо —
чернели корни на земле сырой.
И в этот миг – мне не забыть о нём! —
всем существом я ощутила Землю…
Земля и Небо – вы мой свет и дом,
вам, нераздельным, я отныне внемлю.
«– Я грозное Небо считаю прекрасным…»
– Я грозное Небо считаю прекрасным.
Прекрасно и Небо спокойное, ясное.
– А мне и бесстрастное – всё благодать.
– Но что же ты этим хотела сказать?
– Немного дидактики, очень недлинной:
и крайности жизни, и жизни контрасты
нам жить помогают азартно и страстно.
И – верность хранить «золотой середине».
«Два облака белых – как мать и ребёнок…»
Два облака белых – как мать и ребёнок,
что за руки держатся перед грозою.
Они – словно Свет перед грозною Тьмою…
«Из облака на синем Небе…»
Из облака на синем Небе
ветвями чудо проросло…
И мне бы так творить, и мне бы…
Но у меня лишь ремесло —
копировать живую данность,
себя ругая за бездарность.
И всё же… всё же… я сумела