Многие честные люди льют о нем слезы!
10 Но, о Виргилий, никто, как ты, не крушится!
Богобоязненный, тщетно молил ты бессмертных –
Боги не отдали друга!
Если б Орфея фракийского слаще на лире
Звуки ты издавал, и древа бы внимали,
15 То и тогда бы кровь не могла возвратиться
Тщетному образу, тени!
Тени, которой Меркурий, не внемля молитвам,
Грозным жезлóм указал путь к черному стаду!
Горько – но что возвратить нам уже не возможно,
20 То легче творит нам терпенье!
Дмитриева М. А., 1856
XXV
Реже у окон твоих молодежь собирается. Реже
Шумный их говор тебя пробуждает от сладкой дремоты.
Дверь покорилась замку; а бывало, она то и дело
Звонко на петлях визжит…
5 Нынче, как длинная ночь разольется широко по небу,
Реже и реже к тебе долетают признанья влюбленных,
Реже ты слышишь теперь: «Умираю от страсти безумной…»
Ты же – о Лидия! – спишь…
Скоро настанет пора: ты совсем отцветешь, и тогда-то,
10 В улице темной бродя и знобимая ветром холодным,
Вспомнишь невольно о тех, на которых ты прежде смотрела
С ленивым презреньем… Тогда
Сердце твое, как огонь, запылает мятежною страстью,
Будет оно день и ночь беспрестанным желаньем терзаться;
15 Кровь потечет у тебя, как по жилам степной кобылицы.
Ищущей в степи коня…
Тщетно ты взглянешь назад… Ведь румяная молодость любит
Мирты цветущие: лист, отлученный грозою от ветки,
Гордо кидает она, не заботясь о нем, в волны Эбра,
20 Спутника мертвой зимы…
Дуров С. Ф., 1848
XXVI
Друг Муз, я отдаю тоску и страх печальный
Мчать к морю Критскому бунтующим ветрам.
И думать позабыл, кого же север дальний
Страшится мощного по хладным берегам.
5 Узнал ли Тиридат про козни боевые?
О ты, взлюбившая ручьев прозрачный ток,
Пимплея сладкая! Свивай цветы младые,
Свивай для Ламия мне милого венок.
Без помощи твоей моя хвала не стройна:
10 Его опять воспеть и на струнах иных
Лесбейской лирою превознести достойно
Прилично лишь тебе в кругу сестер твоих.
Фет А. А., 1856
XXVII
Бокалом, созданным к веселью, воевать
Фракийцам свойственно. Обычай тот неправый
Оставьте варварам и бойтесь обижать
Лиэя скромного вы распрею кровавой.
5 Вину и факелам индийца острый меч
Противоречие ужасное. Смягчите
Крикливо-вздорную заносчивую речь
И, чинно подпершись локтями, возлежите.
Фалерна терпкого я с вами выпить рад,
10 Но с оговоркою, друзья мои, одною:
Пусть опунтийской нам Мегиллы скажет брат,
Кем сладко ранен он и чьей пронзен стрелою.
Не хочешь? Ни за что другое я не пью!
Но, как ни покорен Венериною властью,
15 Краснеть не будешь ты за милую свою
И можешь погрешить лишь благородной страстью.
Что б в сердце ни таил, не опасайся – вверь
Ушам надежным все. Увы, лишен ты воли.
Какой Харибдою ты поглощен теперь,
20 Несчастный юноша, достойный лучшей доли!
Какой же маг тебя, ворожея иль бог
Избавит наконец от гибели великой.
С трудом бы и Пегас тебя похитить мог
Из пагубных когтей Химеры троеликой.
Фет А. А., 1856
XXVIII
Гораций. Ах! Не тебя ли земель, и морей, и песков беспредельных,
мира измеритель, Архитас, кроет
здесь на бреге матинском персти ничтожныя малый
памяти дар? К чему же служило,
5 что ты селенья изведал эфирны, круглое духом
небо обтек ты – что пользы в час смертный!..
Архитас. Пал и родитель Пелопса, божественных пиршеств участник;
быстро Титон в превыспренних скрылся;
скрылся Минос, к Зевесовым тайнам доступный; держит
10 Тартар сына Пентеева, дважды
в ад нисходяща, хотя на щите пригвожденном во храме
время он Трои сказал и не боле
смерти злой уступил, как бренные кости и прах свой;
ты свидетель: он был непостыдный
15 нравов природы судья – но мрачная Нощь надо всеми!..
Всем протоптать путь верный ко смерти;
гонит Фурия тех на гибельны игрища Марса;