оказывается всякий раз неким недостижимым пределом познания. Получается, что бесконечно сложные философские понятия (мир, бытие, жизнь, человек, время, пространство, сознание, дух, истина и др.) являются всего лишь словесными оборотами, лишенными реального обозначения, т.е. они ничего не обозначают, ни к чему не относимы. Из понимания такой ситуации вытекает по крайней мере два следствия: 1) утверждение о бесполезности философии; 2) необходимости новой философии, с иным составом понятий и языком.

Мировоззрение – это реальное определение (род) философии. Философские понятия и построения испытываются в соотнесении к жизненному миру, миру которым непосредственно живут люди. Именно здесь весьма отчетливо проявляется различие и сходство философии и мировоззрения. Жизненный мир – это совокупность представлений, сил, ожиданий, ориентиров, установок, переживаний, имеющих чувственное (эмоциональное) выражение. Чарльз Дарвин и Хельмут Плесснер выделяли смех и плач в качестве выражения человеческого начала. Альфред Адлер (1870–1937) выделил два основные человеческие чувства – превосходства и неполноценности, образующих два основных, существенных измерения жизни людей. В русском мировоззрении преобладают интуитивность и нецентрированность, которая проявляется в своеобразном странничестве, постоянных поисках своих начал, открытости миру, где-то наивной, детской восприимчивости, безудержной страстности, доходящей до мучительства. В России традиционно более всего живут образами, чем понятиями; больше подчиняются художественной силе, чем рациональному порядку.

Если мир – это совокупность «вещей» (заметим: слово вещь имеет латинское соответствие res, от которого происходит термин реальность), которыми живут люди, то такой мир существенно отличается от философского, в котором жить невозможно. Здесь имеет место то, что называется философским удвоением мира: философия показывает, что за миром повседневной жизни находится другой, превосходящий первый. Это – непреходящий мир сущностей, смысла, истины, в отличие от преходящего, изменчивого мира явлений. Аналогичное удвоение мира происходит и в обычной жизни, когда люди обращают внимание на сны, силы, влияющие на обстоятельства или ход событий, будущее. Удвоение мира предполагает и научное познание, невозможное без специальных инструментов и теоретических представлений. Предельным удвоением жизненного мира можно назвать религиозное, в котором повседневная жизнь подчиняется священному, неприкасаемому, сверхъестественному миру. Философское удвоение также указывает на Иное, но делает это посредством мысли. Здесь можно дать техническое (рабочее) определение мысли: мысль – это средство отчетливого проведения различий между общими явлениями, т.е. такими, которые остаются недостижимыми другими, прежде всего физическими или мистическими средствами. Если все иные средства имеют чувственный характер (уточним: от простейших чувств до общих, от наблюдения до моделирования, от умиления до отрешения), то философия предполагает исключительно рациональные средства. Философ-эмпирик, как и философ- прагматик (прагматицист, сказал бы основоположник прагматизма американский логик Чарльз Сандерс Пирс (1839–1914)), приходят к идее опыта или убеждения, основам научного познания и мировоззрения вообще, посредством различений, проведенных мыслью. Такие различения и есть мысль.

Удвоение мира служит источником того, что иногда называют утешением, дающим человеку спасение, освобождение, надежду в существование другого, чистого, возвышенного мира. Такая надежда позволяет превозмочь, превзойти страдания и горечи наличного существования. Утешение, в свою очередь, предполагает