«Я должен собраться. Когда еще, если не в такой праздничный день, я подойду к Ане? Да, она стоит здесь, рядом со мной, но я должен решиться. Лучшего момента и не придумаешь. Я приглашу ее погулять после праздника, сделаю это прямо здесь, в колонне, держа букет».

Не успел Саша закончить свою мысль, как колонна двинулась вперед. Недоумевая, юноша стал бормотать в голове: «Ну вот, прямо сейчас! Пока не зашли в зал». Неуверенность пересилила, и Саша промолчал. Дурак.

Аня такая красивая стояла рядом с ним, ее волосы сзади украшал аккуратный бантик, а этот дурак промолчал. Теперь было поздно. Пока не закончится весь праздник, другой возможности подойти к объекту своей симпатии у него не будет.

Саша чувствовал, как под рубашкой у него бежит пот. Смахивая его со лба, он сильно устал: и то ли во всем была виновата душная зала, то ли долгое и пустое стояние на месте. Рука, в которой он сжимал букет, начала неметь, а ведь еще предстояло танцевать и читать стих.

Мучительные минуты определенно стоили того. Кружась в отрепетированном танце, Саша впервые за долгие месяцы ощутил прилив радости. Он смотрел на Аню и видел в ней совершенно другого человека: и не одноклассницу, сидевшую за партой, и не ту девочку с репетиций. Поднимая Аню в очередной поддержке, юноша прижался к ней и услышал, как бьется ее сердце – быстро-быстро, но так трепетно. Этот момент он будет очень часто вспоминать в дальнейшем, ибо теперь стук того сердечка пульсировал в голове. Прекрасное чувство.

Вальс закончился, а вместе с ним и ушли месяцы репетиций. Все те дни, когда Саша поднимался по лестнице пустой школы, сжимая в руке пакет со сменной обувью, быстро пролетели где-то в мыслях и растаяли подобно солнцу на закате. Окончание танца было чертой, разрубившей жизнь мальчика на две совершенно разные и непропорциональные половины. Дело здесь было в Ане, ведь Саша так любил те моменты, когда видел ее не обремененное учебой лицо и светлые глаза. Она порхала, расцветая в лучших годах юности.

Взяв в руку микрофон, Саша со страхом понял, что рука настолько устала от букета, что теперь просто дрожала, не в силах удержать даже небольшой вес. Да и голос звучал несколько утробно, на что сказалась общая напряженная атмосфера и невероятная духота. К слову, стих Саша читал до заветного вальса, а не после него.

Очередные напутственные фразы и очень, очень долгое зачитывание допущенных к экзаменам учеников, давило на плечи с новой силой. Как же сильно было растянуто все это мероприятие, хоть оно и должно было стать очень лирическим.

Все закончилось.

Мысли опять вернулись к Саше и начали его донимать. Все высыпались из ненавистной школы на крыльцо и принялись фотографироваться. Юноша грустил. Он смотрел на Аню, одиноко стоявшую на исписанном мелом бетоне, и колебался.

«Все. Именно сейчас. Подойди к ней и пригласи погулять. Сходите куда-нибудь в центр, на плотинку. Повеселитесь, наконец. Чего же ты тянешь? Такой момент нельзя упускать, ведь вы выпускники, как и написано на лентах. Ну, давай же. Вон она стоит совершенно одна… эх, уже не одна. Она будто бы ждет. Ждет, пока ты решишься. Даже смотрит иногда в твою сторону. Ну, вот сейчас, еще минутку похожу по траве, поболтаю и сразу к ней подойду».

Аня то и дело вливалась в компанию девочек, фотографировалась, но потом снова оставалась одна. Закапал мелкий дождик. Где-то вдали начал греметь гром.

Вдруг Саша пришел в настоящий ужас, когда увидел, как Аня переговаривается со своей мамой на крыльце и собирается уходить. Именно! Они уже двинулись в сторону маленьких боковых ворот!