Новое для Саши чувство воспринималось им крайне негативно. Если это и было тем, что называют любовью, то она скорее походила на болезнь. К слову, еще античные поэты мелики [1] характеризовали любовь именно как болезнь.

И правда, ноги подкашиваются, язык немеет, кости ломит, а глаза туманятся. Ну чем не болезнь?

Совершенно разбитый, Саша коротал вечера на кровати. Он ненавидел город, ненавидел весну, что лезет к нему даже сквозь решетки на окнах. Словно обескровленный и измученный, он отчаянно ждал спасения. Каждый раз ему хотелось забыться дремучим сном на закате, и пусть потом обязательно будет трещать башка, но это лучше, чем маяться от душевного плача.

В конце концов, крепость пала и гарнизон был снят. Все убеждения, касательно иллюзорности и вымышленности любви разломились и распались. Саша презирал любовь, а теперь сам стал ее пленником, хоть и не желая окончательно мириться с этим фактом. Необратимый процесс был запущен.

Любовь – это совсем не окрыленность и не воздушность. Любовь – это тяжкое бремя, сопряженное с постоянной самоотдачей. Она непредсказуема, и самая чистая, искренняя любовь приходит из самой глубины души, где таилась еще с рождения. Сначала маленького человека переполняет чувство привязанности к родителям, к маме, в частности. Через некоторое время, после взросления, человек начинает иначе присматриваться к окружающим. Всему свое время, и однажды он найдет новый объект симпатии, который и станет новой, уже взрослой основой любви. Осознание придет позже. А впрочем, любить надо сердцем, не задумываясь о каких-то рациональных мелочах, что навязывают с детства. Любовь нельзя прогнать или намеренно вызвать, в данной сфере сам человек абсолютно беспомощен. Любовь просто приходит, а как жить с ней дальше – уже другой вопрос, и, наверное, риторический.

Как же быстро наступил тот день, когда выпускники начали тянуться к школе в торжественных нарядах. Их грудь украшали ленты, а в руках то и дело появлялись цветы.

Саша волновался, но внутренний голос перебивал его напряжение. Класс наполнился уже не совсем детьми, но пока что школьниками. Их родители робко кучковались в дальнем углу, переговариваясь о чем-то своем. Светило солнце, и за окном было красиво.

Саша сидел на своем привычном месте – на первой парте первого ряда, и с безучастностью в глазах посматривал на одноклассников. Наконец, пришла Аня. Она была в черном платье и ажурном белом фартучке – символе всех выпускниц. Она пришла достаточно поздно, и некоторая растерянность всплывала на личике, немного скрытым двумя спадающими локонами. Саша обрадовался, увидев Аню, словно какой-то частицей себя боялся, что она не придет. Девочка села на придвинутую к стенке скамейку и положила на колени сумку. Саша отвернулся и попытался скрыть улыбку.

Первая, неторжественная часть длилась достаточно долго и утомительно. Первоклассники во главе со своей учительницей приготовили различные задания, которые умудренные опытом выпускники должны были выполнять. Были здесь и задания на составление букв из различных элементов, и чтение юмористических стишков. Это был самый последний урок в жизни одиннадцатиклассников, и он прошел с веселой искоркой.

Стрелки часов устремились вверх. Классная руководительница поблагодарила первоклассников и начала собирать своих «детей» на непосредственно торжественную линейку. Ребята встали парами и спустя некоторое время двинулись единой колонной по коридору. Их уже встречали младшие классы и просто любопытные лица. Здесь же были и родители. Каждой паре был выдан букет, который по сценарию следовало вручить конкретному учителю. У самого актового зала колонна остановилась, дожидаясь, когда же их позовут. Уже все началось, и громкая музыка доносилась из распахнутых дверей. Выпускники шумели, фотографировались и просто нетерпеливо топтались на месте.