Я послушно начать читать текст. Калибровка, в целом, не заняла у нас так уж много времени, мы потратили примерно сорок минут, по итогам которых я вполне сносно воспроизводил свою роль, даже не запинаясь на особо сложных моментах.

– Молодец! – похвалила меня учительница. – Впрочем, чего удивляться, твой отец тоже всё схватывал на лету.

– Вы его знаете? – удивился я, отложив листок в сторону. Людмила Васильевна вздохнула, как любят вздыхать немолодые женщины, вспоминая свою молодость и лихие поступки, ими совершенные.

– Конечно, знаю, я ведь работала уже в то время, когда он учился в школе. Помню, каким несносным мальчишкой был Кирилл. Если где-то слышны крики завуча и звон, стук, треск, грохот – значит, Огнёв набедокурил. Вся школа стояла на ушах, если этот малец начинал буянить, а он, кажется, просто забавлялся с нами. Скучно, видите ли, было учиться, разнообразил процесс.

– Похоже на него, – хмыкнул я, кивая головой. Да, Куро из тех, кто ни минуты не может усидеть на месте. Мне повезло, что в этом плане я пошёл в Лин, как бы ни хотелось это признавать.

– Сколько раз паршивцу влетало от отца, не счесть! Глава семейства, отец Кирилла и Миши, был очень строгим человеком, и терпеть не мог, когда кто-то из детей нарушал нормы поведения и подрывал репутацию Огнёвых. Так что ходил твой родитель чаще битым, чем нет.

– А что с ним стало? С моим дедом?

Людмила Васильевна слегка вздрогнула, покачала головой.

– Не знаю. Говорят, умер от сердечного приступа, но как там было на самом деле – известно только его детям. Ну, довольно о стариках! Кирилл и впрямь поражал своими способностями впитывать любую информацию и применять на практике. Стоило ему ступить на сцену, как он сразу преображался. Терпеть не мог выступать, но делал это так искусно, что зрители готовы были даже платить, лишь бы увидеть юного Огнёва.

Она засмеялась.

– Да, чудесный был мальчик. Давно его не видела, лет пятнадцать, пожалуй. Вот что, Мстислав, у меня для тебя есть небольшой подарок.

Она достала из кармана небольшой сумочки плетёный браслет, надела мне на руку.

– Это на память, и на удачу. Завтра без опозданий на репетицию, сразу после ваших отборочных.

– Обязательно, – пообещал я. Да и как можно было отказать этой добрейшей женщине? Может, удастся вытянуть побольше информации об отце и моём семействе, раз уж Куро, гад эдакий, не собирается делиться тайнами.

Выйдя из школы, я наткнулся на Макса, нетерпеливо расхаживающего по крыльцу.

– О, наконец-то! – обрадовался друг. – Долго ты что-то. Неужели Людмила на уши присела?

– Рассказала кое-что о моём отце, – пробормотал я.

– Вот как. Ну, уроки закончились, так что можно пойти перекусить и потом гулять! – провозгласил он, выпятив грудь. – Потому что эта школа уже вот здесь!

Он провёл рукой по горлу. Я фыркнул.

– Как-будто ты там сильно трудишься, ага.

– Конечно! – Макс аж подпрыгнул от возмущения. – Я же самый главный трудяга! Да и, тем более, даже наставник сказал отдыхать. Неужели ты пойдёшь против его воли, м?

Я махнул рукой.

– Будто бы у меня есть выбор. Ты же хуже комара, как прицепишься, потом не отлепить.

Он рассмеялся. И тут в кармане Макса загудел телефон, находившийся в беззвучном режиме.

Друг вытащил гаджет, взглянул на экран. Нахмурился.

– Яна. Что случилось? – ответил девушке. По мере того, как староста говорила, Макс мрачнел всё больше и больше, затем приказал никуда не соваться, и положил трубку.

– Что на этот раз? – вздохнул я.

– Какие-то сверхи-старшеклассники насели на неё в торговом центре, и ни в какую не отстают. Надо бы разобраться.

– Погнали, – я ускорил шаг. – Покажем им, кого трогать не следует.