садится, тогда с этим чётко было. Ну, доктор ко мне. Тоже ощупал, посмотрел, видит, нормально все, достаёт фляжку и наливает мне спирту полстакана.
– На, – говорит, – стресс сними.
А у меня, видно, и вправду что-то в башке сместилось, потому что я ему решительно так отвечаю:
– Я, товарищ майор, один пить не буду!
Он на меня посмотрел внимательно и говорит:
– Ну, тогда – конечно, давай и я с тобой.
Выпили, водичкой запили – не пьянею! Давай, – говорю, – ещё по полстакана.
– Давай, – отвечает, – в лечебных целях.
Ну, ещё по полстакана вмазали. Как в вертолёт садились – помню, как рапорт в штабе писал – тоже помню, а потом во мне как выключатель повернули – вырубился внезапно! Никогда со мной такого не было. А на следующее утро в санчасти проснулся – все болит. То есть, буквально все! Я и не знал, что у человека столько мышц, и все – болят! Растяжение…
– А потом что было?
– Потом? Да ничего. Комиссия приехала, движок моего «мигаря» разобрали, нашли там перья воробьиные, ну, всё и прояснилось. А медики потом ещё долго ржали:
– Ты, – говорят, – когда в следующий раз катапультироваться соберёшься, нам заранее скажи, мы к тебе всей санчастью прилетим на халявку спирта попить, даже и не сомневайся!
Шар. Просто шар
Треск и шипение в эфире.
– «Коршун» – «Валторна»!
– «Коршун», ответил.
– Азимут 227, удаление 120, цель одиночная, смотри!
– Понял, смотрю.
– «Дренаж» – «Коршун»!
– Ответил «Дренаж».
– «Валторна» передаёт: азимут 227, удаление 120, цель одиночная!
– Выполняю.
–«Коршун» – «Дренаж». Нет там ни хрена…
– Как это нет?!
– А так, нет и всё!
– Ладно…
Треск и шипение в эфире, наконец:
– «Валторна» – «Коршун». Цель не наблюдаем! Слышь, Коль, а чего там?
– «Коршун», бля, когда научитесь в эфире работать, как полож…
Треск и шипение в эфире.
– Коль, то есть «Валторна», хорош звонить, чего летит-то? Перелётчик?
– «Коршун», цель боевая, бо-е-ва-я – как понял?! ПВО-шники только что передали.
– О-па!
Тут надо пояснить. Это сейчас у нас скрестили ежа и ужа – ВВС и ПВО, а в советское время истребительная авиация ВВС и истребительная авиация ПВО жили по-разному. У ПВО-шников было боевое дежурство, на полосе всегда стояла пара-другая вооружённых истребителей. А истребительная авиация ВВС во внутренних округах жила спокойной, размеренной жизнью. Шёл «нормальный процесс боевой учёбы» – это наш комдив так говорил.
Ракеты на самолёты вешали только перед учебными стрельбами, то есть два раза в год. В остальное время летали так. Во избежание.
И вдруг – нате вам. Боевая цель. Такой подлянки от братского ПВО никто, конечно, не ждал, просто не было раньше такого. Все, что летело не там, где надо, и не туда, куда надо, ПВО-шники принуждали к посадке, а тем, кто не мог или не хотел самостоятельно сесть, вежливо помогали. А в тот раз что-то не сработало.
Ну что ж, надо, так надо. На стоянке вокруг МиГ-29 заметались одичавшие от безделья оружейники, подогнали ТЗ, АПА,[30] благо, что день был лётный.
Между тем на КП полка обстановка раскалялась, так как вожделенную цель никак не удавалось засечь.
– «Дренаж», где цель?!
– Не наблюдаю!
– Как это «не наблюдаю»?! Да ты же фашист, у тебя руки по локоть в крови! Вот только приди на КП! Показывай давай!
– Да не вижу я его! Спроси хоть, что за цель-то? Он «опознаванием[31] » не отвечает!
– Ну, «облучённые»,[32] вашу мамашу!
– «Валторна», что за цель?
– Шар воздушный, разведчик, ПВО-шники не смогли перехватить на Су-15,[33] поднимайте 29-й!
– Не, ну в натуре, а сразу сказать было нельзя?! «Дренаж», вырубай защиты!
– Понял, понял, уже вырубил. Вот он!
– Держи!!!
В те годы наши заклятые друзья из НАТО частенько присылали такие подарки. К воздушному шару крепился контейнер с разведстанцией, шар запускали откуда-то из Скандинавии. Империалисты умели подгадать так, что шар ветром могло протащить через всю европейскую часть СССР. Информация с разведстанции уходила на спутник. Обнаружить такой шар было очень сложно, потому что его несло ветром, а наши РЛС все нескоростные цели считали метеообразованиями и на индикатор не выводили. Если же отключить защиту, экран забивали метки от облаков, птиц и прочей ерунды.