– Чего делать, я хорошо знаю, вах! Я сам себе голова и никаких советчиков мне нэ надо! Понял, нэт?

– Ага, поняло, как не понять, – тут же ответило Божество, видимо, в данном ответе своего сынка ничуточки не сомневаясь. И стало тут же без роздыху уже материального псевдобога пытать.

– А почему я должен давать тебе какой-то отчёт? – оторвавшись от поглаживания пальчиком светящегося экранчика, равнодушно произнёс тот. – Я в тебя ничуть и не верю: ты глюк, виртуальный бред и образчик отстойного отсталого мышления… Хотя могу и сказать, язык чай от того не отвалится… Так вот, я собираюсь действовать на Земле как и ранее, то есть на основе материалистического сознания и атеистического, единственно верного и проверенного наукой учения. И мой бог это не ветхие бредни о всякой лабуде, а демократия и права человека, вот! Э-э!

И он даже показал язык сполоховидному Божеству в азарте полемики. После чего снова уткнулся рылом в светящийся дебилоид.

Было даже слышно, как Божество внутри себя вздохнуло, очевидно удручённое трёхмерной примитивностью своих подчинённых божков.

– Ну а ты, Ванюша, – грустным голосом обратилось оно к Русскому богу, – что ты мне насчёт своих планов скажешь-поведаешь? Есть ли они у тебя, или ты по-прежнему в мировом масштабе этакий дурак-недотёпа?

На что русский бог улыбнулся, тряхнул золотыми кудрями, слегка пожал плечами молодецкими, да таково небесному родителю и отвечал:

– По правде я собираюсь на Землице нашей жить, по ней самой… Кривда сложна – да нам не нужна, а правда проста —да зато не пуста. И тот лишь богат, кто правде рад, а не тот, у кого много палат. И наша вера – это Мера, а то что зело – оно зло. Вот пожалуй и весь сказ, а кто много бает, да дела не знает – нам не указ.

– Хм, – усмехнулось Божество с неопределённым выражением, а затем вернулось к строгости и грозности, почему-то в отношении к здешним богам в нём преобладавшем.

– Ну что же, – загромыхало оно сызнова, – приступим пожалуй к заключительной процедуре… Но пока выясним один вопросец. Почему без жён сюда заявились, как я вам давеча наказывало?.. А ну – отвечать по порядку!

– Э-э-э… Так я это… – смутился от неожиданности палестинский бог, но потом вдруг нашёлся и с присущим ему юмором брякнул: – Молодой я ишшо, ваше велико, погулять малость хоцца. Хе-хе-хе!

– Ха-ха-ха-ха! – на всю округу расхохоталось Вселенское Божество. – Ах, молодой говоришь… Пупсик, значит? Тады и короны тебе не видать – рази ж пупсикам корона властная по сознанию?.. Следующий!

Византийский бог изобразил на лице явное неудовольствие, словно он был оскорблён подобными нескромными вопросами до глубины души. Он гордо подбоченился и сказал с дрожью негодования в голосе:

– Да как же это вы, батюшка, и подумать-то такое могли, чтобы меня женить! Разве ж вы не знаете, что я с плотью своею насмерть прямо борюсь! Я горазд истязаниями аскетическими вовсю заниматься, а не в греховодье с бабами толстомясыми барахтаться. Не желаю я ни за что быть обракованным. Я святым быть хочу, вот!

– Ах, вон оно что! – усмехнувись, ответствовало на это Божество. – Чего-то я по вашим пастырям особого рвения в аскетизме не наблюдаю. Ты-то худ, это да, только это показная худоба, а снутри она жиром вся обросла. И духовным в том числе тоже… Не, без жены никак невозможно короноваться! Мне уполовиненные и неполноценные боги тут без надобности… Давай следующий! Ты вон, громила, чего скажешь?

Аравийский бог чуток подумал, а затем решил схитрить, дабы не попасть впросак, как его собратья.

– У меня есть жена! – не моргнув глазом заявил он и обвёл бесстыжим взором присутствующих. – Да, есть… Но показывать её я никому не собираюсь. Нечего женщинам, этим неполноценным созданиям, с мужиками таскаться и тем более на важные совещания приходить. Вах! Пускай у печки сидят, возле котлов, и дома пусть себе прибираются!