Маленькие приятные бонусы последовали немедленно: через час позвонили из американского посольства в Москве, и уже к вечеру в моём паспорте появилась многолетняя въездная виза.

В Нью-Йорке я жил в президентском номере отеля Astoria. К номеру прилагались лимузин и персональный помощник со знанием пяти языков. До встречи оставалось два дня, я провёл их в музее Метрополитен и в прогулках среди небоскрёбов. Предстоящая встреча не вызывала беспокойства; по крайней мере, перечень инструкций, полученных мной, подразумевал значительную вариативность сюжетов. Уровень внимания и комфорта, которые выказала принимающая сторона, свидетельствовал о больших надеждах на взаимное понимание. Вечером накануне встречи я начал готовиться к предстоящему событию.

Точно не знаю, как у фигуристов называется дисциплина, где они должны рисовать на льду геометрические фигуры, но весь вечер я, как фигурист, рисовал в воображении узоры грядущей встречи. Я прорабатывал варианты со всей возможной тщательностью, но интуиция подсказывала, что это бесполезная трата времени.

Местом встречи был выбран не корпоративный офис, а личные апартаменты владельца бизнеса. Пожилой, но подвижный и энергичный хозяин отпустил сопровождающего меня референта и пригласил даму лет пятидесяти. Она говорила на русском языке начала XX века, её язык был полон французских заимствований – к примеру, предлагая напитки, она называла апельсиновый сок оранжадом. Мы расположились в большой комнате с прямоугольным столом. Комнату можно было принять и за небольшую переговорную, и за аскетично обставленную столовую. О деле говорили примерно два часа. Дама переводила и одновременно стенографировала важные моменты дискуссии.

Мой собеседник, безусловно, был неординарным человеком. Глаза, манера говорить и двигаться создавали вокруг него несколько оболочек: оболочку дистанции, пространство его взгляда, пространство движений. Уже с первых минут было понятно, что эрудиция этого человека простирается от академических дисциплин до практического опыта самого экзотического характера. Вместе с тем в нём не чувствовалось высокомерия.

Он с улыбкой встретил моё сообщение о том, что я дилетант в его бизнесе, просто говорящая почтовая открытка. С интересом выслушал приведённое мной подобие из романа «Гиперболоид инженера Гарина», где сообщение особой важности было написано на спине мальчишки, пешком пробиравшегося от Тихого океана до революционного Петрограда через охваченную гражданской войной страну. Мой собеседник задал несколько вопросов о сюжете и героях романа, попросил свою помощницу достать книгу в переводе.

В ходе дальнейшего разговора он акцентировал моё внимание на сути предложений его компании и доброжелательно разъяснил непонятные мне нюансы.

Довольно быстро я понял причину, по которой мой старший московский коллега остановил свой выбор на мне: искреннее любопытство ко всему новому и отсутствие пиетета перед лидером незнакомой индустрии позволили мне спросить и, что более важно, получить ответы на такие вопросы, которые были бы неуместны со стороны профессионала.

Наш разговор подходил к концу, и в это время произошло то, ради чего я рассказываю эту историю.

Нужно сказать, что в ходе нашего общения я не улавливал никаких посторонних звуков. Казалось, что в помещении больше никого не было. Вдруг, видимо неожиданно для всех, дверь в нашу комнату приоткрылась. Обернувшись, я увидел женщину субтильного сложения в платье бежевого цвета. Она что-то очень тихо сказала. Я не уловил точную фразу, но контекст был понятен: женщина была удивлена, обнаружив нас в этой комнате. По тому, как вскочила и замерла секретарь, по жестам и интонациям хозяина было очевидно, что удивление обоюдно и позитивно. Я был представлен; женщина, не двинувшись с места, кивнула с едва заметной улыбкой.