– Мэй, эта принцесса – ты!

Мэй не ответила. Подняв голову и откинув волосы со лба, она попыталась улыбнуться.

– Дети, я сегодня очень устала.

– Нет, Мэй, ты меня не обманешь! Ты и есть та принцесса! И мы тоже хотим помочь, – это сказал Карл.

– Как вы мне поможете? – устало спросила Мэй. Она уже не верила ни в какую помощь. Сколько лет назад случилась эта история, которая теперь и ей казалась сказкой? Сколько исходила она дорог?

– Мы слышали от своей няни давным-давно, – начал Карл

– Я тогда ещё была совсем маленькой, – вставила Илла.

– В наш город несколько лет назад пришёл человек. Он был совсем грязный и как будто бездомный. При нём не было ничего, кроме мешка за плечами. Он останавливался на площадях и всем говорил, что он – башмачник и ищет свою жену – принцессу. Никто ему не поверил, но и смеяться не стал. А поселился он в хижине, на самом краю города, возле реки. Так нам говорила няня, давным-давно.

В глазах у Мэй потемнело, дыхание перехватило от радостного ожидания – неужели она наконец-то найдёт того, кого так давно и напрасно искала? Когда она пролила столько слёз и столько раз корила себя – глупую и избалованную принцессу – за те слова, что лишили её счастья. И когда столько раз на грани отчаяния, ей помогали и спасали, и снова указывали путь. Ведьма была неправа – добрых людей а свете больше, чем злых.

– Спасибо, Карл, спасибо, Илла! – попрощалась она с детьми.

– Мэй, ты вернёшься?

– Не знаю!

И она быстро побежала прочь из беседки, прочь из королевского сада по маленькой тропинке, туда, ближе к окраине, где текла извилистая, мелкая речка, журча и переливаясь на солнце. Жара не пугала Мэй. Она перенесла и град, и ливень, и мороз, и жажду. Она рвалась, как птичка, наконец, вылететь из клетки. И какое ей было теперь дело до короля и до того, что люди с изумлением оборачиваются на королевскую сказочницу, так непонятно куда-то спешащую. Волосы Мэй растрепались, щёки раскраснелись, королевское платье – золотое по синему подолу – цеплялось за кусты. Встретить, найти, умолять простить!

Вот и одинокая хижина у реки. Благословенная прохлада! Мэй распахнула дверь и оказалась снова в таком известном мире. Запах кожи и старые инструменты, башмаки, выстроившиеся в ряд, будили сладкие, сказочные воспоминания. И, неожиданно для себя, Мэй разрыдалась. Она не слышала шагов, не видела, как из соседней комнаты вышел высокий, стройный мужчина. Она очнулась, лишь услышав голос, такой родной:

– Мэй! Я так долго ждал тебя!

Впереди, на небосклоне, затянутом мрачными тучами, изредка сверкающими молниями, проступили контуры «высоток» городских кварталов. «Вот-вот вольёт. И не как-нибудь, а по-взрослому, без дураков. Успеть бы добежать до трамвая», – подумал Андрей, наблюдая из окна автобуса, как быстро пустеют улочки пригорода.

Но вот, наконец, и автовокзал. И дождик ещё не успел подобраться, и трамвайчик полупустой. Отдыхает себе на конечной остановке, терпеливо собирая запоздавших пассажиров-одиночек.

Ливень накатил стремительно. Настоящий августовский, с внезапными всполохами молний и громовыми раскатами, от которых захватывало сердце. Рассекая дождевые струи, трамвай подкатил к очередному остановочному павильону. Двери распахнулись, впуская вместе с новыми пассажирами дождевую уличную свежесть.

– Вы позволите?

– Конечно, конечно, – мельком взглянув на вошедшую молодую женщину, ответил Андрей, убирая с соседнего сиденья свой разъездной баульчик.

Трамвай тронулся. Внимание Андрея, рассеянно наблюдавшего в окошко за автомобилями, рассекавшими колёсами мгновенно возникшее уличное половодье, привлёк тонкий аромат парфюмерного флёра, исходивший от расположившейся рядом соседки. Внезапная вспышка молнии выхватила из трамвайного полумрака её расширившиеся от страха глаза. Последовавший спустя секунду сухой, будто треск разрываемого у самого уха полотна, раскат грома, бросил соседку к Андрею, в страхе она приникла лицом к его плечу.