– Умеете успокоить, – сказал он, горько усмехнувшись.

Я тоже улыбнулась. Я понимала, что такое беспомощное положение странно для него. Он, наверно, сам еще не понимает, что произошло. Хотя нет, понимает, он ведь врач. Тогда еще хуже.

– Как вы себя чувствуете?

– Как будто по мне проехали катком, но врачи говорят, что оклемаюсь.

– Ну и хорошо.

Он отвернулся от меня и долго смотрел в окно.

– Я вас прошу, если со мной что случится, то вы Аню не оставляйте, пожалуйста, – сказал он, повернув ко мне лицо.

– Обещаю, только я надеюсь, что вы поправитесь, и сами будете о них заботиться.

– Я знаю, это я вам на всякий случай. Вы стали для нас, для нас обоих, очень дорогим человеком, – продолжал он – я хочу, чтобы вы это знали.

У меня защемило сердце. То ли от самого этого признания, то ли от того, что он сказал это сейчас, как будто боялся, что может не успеть. Я знала, что нравлюсь ему, да он это не особенно и скрывал, но никогда не говорил впрямую. А вот сейчас сказал. Я не хотела даже представлять, что это может означать.