Вот и сейчас я вернулась на пятьдесят лет назад и рисовала Аню в различных вариантах одежды. Художник из меня неважный, но принцип она уловила быстро.

Помните фильм «Красотка» с Ричардом Гиром и Джулией Робертс? Вот я и была таким Ричардом Гиром – придирчиво рассматривала «Джулию Робертс» – Аню, когда она выходила из примерочной в очередной блузке или платье. В результате мы купили несколько очень приличных вещей, в которых девушка смотрелась современно, но не вызывающе.

Мы сидели в кафе, пили кофе с пирожными, и обсуждали результаты нашего набега на магазин.

– Знаешь, Анечка, что самое хорошее в тех вещах, которые мы купили? – спросила я. – А то, что в них ты будешь очень уместно смотреться и в институте, и в любом другом месте.

– Я не очень понимаю, что такое «уместно» – призналась она.

– Хорошо, давай разберем на примере. Вот представь, что тебе нужно идти на похороны. Ты как оденешься?

– Ну, понятно как – надену что-нибудь черное!

– Правильно, только не просто черное, а такое, чтобы не особо привлекать к себе внимание. Ведь ты же не будешь надевать платье в пол с декольте, пусть даже и черное.

Аня фыркнула, представив себя в таком платье на похоронах.

– А почему не будешь? – продолжала я. – А потому, что на похоронах не ты главная, а тот, кого хоронят, от него внимание отвлекать нельзя. Точно так же, как ты не наденешь платье в ярких цветах, потому что так не принято, на похоронах это неуместно. Здесь все ясно?

Аня кивнула.

– Более сложный случай – это праздник. Если это какой-то общий праздник, где нет главного героя, то ты должна быть одета так, как все. Если предполагаются вечерние платья – то ты тоже должна быть в таком, иначе ты будешь выделяться из толпы. Если это чей-то день рождения, то ты должна быть одета скромнее виновника торжества.

– А откуда я знаю, как этот виновник будет одет?

– Не знаешь, поэтому сама должна быть одета красиво, но скромно. Ты вообще знаешь, что такое дресс-код?

– Ну, примерно, знаю.

– Это правила в одежде, которые не принято нарушать. Вот эти правила, как раз, и определяют, что уместно, а что нет.

Аня немного помолчала, а потом сказала задумчиво:

– Я, наверно, знаю, почему за моей спиной девчонки шушукаются. Я одеваюсь неправильно. Я иногда вижу красивое платье, и оно мне так нравится, что я его покупаю и сразу бегу в нем в институт. А они надо мной смеются.

– Вот теперь не будут, – пообещала я.

Уже, уходя из магазина, мы остановились около киоска с разнообразными шарфами, и я купила ей палантин, очень подходящий к ее зеленой куртке, на котором зеленые полоски сочетались с широкими серыми и тонкими черными и белыми, вместе создавая причудливый узор.

– Это мой подарок тебе на память, – сказала я.

– Спасибо! – Аня залюбовалась шарфом. – Мне так жаль, что мы с вами расстаемся! – добавила она.

В этом признании было столько искренней грусти, что у меня защемило сердце. Как это ни странно, но мне тоже было жалко, что наше совместное пребывание подходит к концу. Я даже не знаю, как я ее воспринимала: как подругу, младшую дочь, может быть даже внучку, но нам обеим было не скучно вместе, и я чувствовала, что нужна ей, а одно это чувство дорогого стоит.

– Не грусти, мы же не навсегда расстаемся. Ты можешь ко мне в гости приехать, мы по Москве погуляем, в театр сходим. Приедешь?

– Приеду, – Аня радостно закивала головой. – Я обязательно приеду.

Катя с детьми должна была вернуться через неделю после моего приезда из санатория. Я разговаривала с ней по телефону. Звонки были как всегда очень скупыми на информацию: все нормально, дети здоровы, еды хватает, но голос был веселый, поэтому я надеялась, что у них действительно все хорошо. А, собственно, что должно быть плохого? Две самостоятельные женщины и трое мальчишек. Я знала, что они точно не скучают!