Так, при образовании самостоятельной семьи считалось обязательным спрашивать совета родителей. Почему? Они – единственные во всем мире люди, которые желают тебе добра. (Для всех остальных – это твои проблемы… Они могут всякого тебе нажелать). К этому же родители при решении твоего вопроса будут руководствоваться спокойным разумом, не отягощенным возрастными сексуальными проблемами, которые обычно приостанавливают работу разума. Без родителей столько ошибок элементарных наделал! Чуть не «утонул» в жизненных передрягах, сотворенных самим собой.

А сейчас нами правит гордыня: мы сами с усами, мы умнее своих предков! Ой ли? Читая Библию, нравоучения Плутарха и других древних мыслителей, написанные более 2 тысяч лет назад, об этом не подумаешь!

Так вот, возвращаясь к заветам своей мамы, я приведу такой случай. Где-то в возрасте 4–5 лет я, зареванный, прибежал домой, держась за зад. Мама:

Что с тобой?

– Алешка пнул больно мне своим тяжелым валенком! (Алешка – хулиганистый паренек старше меня лет на 5).

– Ах, Алешка! – мама хватает полотенце (привычное ее орудие наказания) и начинает хлестать им меня по больному месту, приговаривая:

. – Я тебе говорила, что Алешка плохой, не связывайся с ним, а ты зачем к нему подошел? Зачем с ним играл?!..

Очень показательное нравоучение. Физической-то боли от хлестания полотенцем нет, а до конца жизни буду помнить и благодарить маму!

Кстати, о полотенце. Иногда, наказывая им нас, своих любимых детей, за всякие проказы и видя, что мы не поняли и не уразумели, говорила:

Ну, что ж, скажу отцу, раз ты меня не понимаешь и не слушаешься.

После этих слов мамы мы сразу просили прощения.

Отец наш – тятя, как мы звали его – человек, увлеченный общественными делами, борец за общую справедливость, беспартийный большевик (о чем позже скажу) был очень решительный. Он мог наказать безжалостно, об этом мы знали от старших братьев, кто с ним столкнулся. (Я, последний, поэтому ни разу не был наказан отцом – братья предупредили). Мама создала и держала такой авторитет отца, какой позволил помочь ей воспитать нас, шестерых сыновей, оградив от хулиганства и прочих соблазнов. В результате выиграла она, выиграли мы, выиграл отец, выиграло общество. Вот так строилась семья, вот на чем она держалась. Ни один из нас не слышал даже споров между отцом и мамой. А ведь не все, далеко не все было гладко между ними, как я уже после смерти их узнал и понял.

Разбирая вещи и бумаги, после смерти отца, я обнаружил два удостоверения членов общества воинствующих безбожников (это страшное создание большевиков) – отца и мамы. Отец, увлеченный большевизмом, записал и свою жену, очень религиозного человека, в это гнусное общество. А ее старший сын, получивший по ее настоянию образование, но уже в большевистской школе, первый комсомолец в деревне, рьяно боровшийся с «опиумом для народа», оставил ей только одну, самую маленькую икону, порубив все остальные.

Какое терпение надо было иметь маме!.. (А с другой стороны, вот цена увлечения борьбой за мифическую общую справедливость за счет подавления самого близкого человека. Вот цена этому диавольскому марксизму – ленинизму, провозглашавшему на словах счастье для всех, а на деле подавлявшему большую часть людей, коверкая их жизнь. Ну, да об этом позже).

В 1947 или 1948 гг. (вроде) мы с мамой на лошади ездили в г. Яранск, где учился мой брат Анатолий в мед. техникуме. Сделав все дела, мы пошли в церковь (единственную действующую по назначению на весь бывший уезд). Когда во время богослужения наступила пора молиться на коленях, во мне взыграла гордыня, уже вскормленная комсоветской школой: