Блейз вздохнул, выпрямился и сцепил пальцы на колене.

– Ну, я тогда начну, пожалуй… Я видел Этана. И еще… нескольких, – он наморщил лоб. – Темно было, я не очень разобрал. Такой среднего роста, со шрамом на губе – Рис Конрой, кажется. Женщина в чепце – Шейла О’Коннел, у нее на вороте была кроличья лапка, это я по рассказам вспомнил. И еще Лиам, он все твердил – попомните Лиама, попомните меня!

– Папашин прадед это – буркнул из-под одеяла Финн.

– Странно, – пробормотал Блейз. – Его же вроде бы нормально похоронили? Я сам могилу видел… – он задумался.

– Я тоже Этана видела, – сказала Керидвен.

– И я, – буркнул Финн.

– В плаще таком, модненьком, – Керидвен показала руками.

– Да! – обрадовался Блейз.

– Нет! – возмутился Финн.

Все запереглядывались.

– Во, – торжествующе подвел итог Джимми, – и я говорю – всем свое мерещится!

Он выудил из-за пазухи записную книжицу и карандаш, распахнул дверь от печки, чтоб было поярче, и принялся графить лист.

– Давайте сличать показания, что ли.

Джимми не видел никого.

Риса, Шейлу и Лиама видел только Блейз.

Этана, как оказалось, видели трое – Блейз, Керидвен и Финн. У Блейза Этан был обычный – «человек как человек», одежды Блейз не запомнил – «не до того было». У Керидвен Этан был полупрозрачный и нарядный – угу, он так по праздникам всегда ходил, подтвердила Ора. Да ладно, все ваши так ходят, встрял Джимми.

– Я тоже Этана видел, – буркнул Финн. – И еще там… разное.

Керидвен прикусила губу.

– Разное – это что? – поинтересовался Джимми.

Финн содрал с головы одеяло и принялся его сворачивать.

– Ад видел. Страшно. – Он развернулся к Блейзу. – Вообще не дело, что тут творится. Заканчивать это надо, святой отец.

Блейз вздохнул:

– Легко сказать… – он потер бровь. – Я, конечно, тоже ошибся. Я с «De Profundus» начал, ее всегда за упокой читают, а она же про милосердие… а оказалось, что они все хотят не милосердия, а справедливости… того, что считают справедливостью… и обиделись на меня, кажется… – Блейз просветлел лицом. – Но зато они меня слышат! И даже вроде бы разговаривают! Это уже что-то! – И тут же погрустнел. – Одной службы мало, конечно. Часовню бы тут построить… Ну или даже прямо тут можно, только крест поставить… и освятить нормально…

– Я поговорю с отцом, – решительно сказал Финн.

– Поговоришь?! – Ора вскинулась и зашипела, как кошка. – Не о чем тут разговаривать! Этан вон говорил и договорился! Так ему и надо!

Финн тоже вскочил на ноги:

– Не болтай, о чем не знаешь, дууура!

– А ты, значит, знаешь?! Сопля зеленая! Сдохнуть боишься, вот и все!

– А и боюсь! Я хоть умереть боюсь, а ты жить боишься!

Ора заверещала, подпрыгнула и вцепилась Финну в волосы.

– Ти-ха! – гаркнул Джимми, вклиниваясь между ними и прижимая Ору к стенке.

– Трус сопливый! – не унималась Ора, пытаясь все-таки из-за Джимми лягнуть Финна в колено. – Хочешь, чтобы мы пост бросили, пост бросили, да?! Всегда О’Рурки стояли намертво, а ты все бросить, бросить хочешь?! И ради кого?! Чтоб тебе в аду гореть!

– Дуура! – взревел Финн, и вдруг обмяк и осел на топчан, закрыв лицо руками. Блейз и Керидвен, висевшие у него на локтях, едва успели его подхватить. – А я такое видел, такое… – всхлипнул он. – Никто такого не заслуживает, никто, – выговорил он горестным шепотом. – Пока ты живой, ты еще хоть что-то сделать можешь. А потом… потом все. – Финн замотал головой и поднял измученные глаза на Блейза. – Я, наверное, в ад попаду, святой отец. Я… дьявола видел.

Ну так уж и дьявола, чуть не выпалила Керидвен, но вовремя прикусила язык. Карательно-воспитательные эльфиновские методы, кажется, стремительно давали результаты.