– А, – пробормотал Блейз. – Вот и они.

За рулем был Финн, рядом с ним, кусая губы, сидела Ора, все такая же мрачная. А на заднем сиденье возвышалась необъятная госпожа О’Рурк. Ветер трепал края черной вуали, в которую она куталась от дорожной пыли.

Финн выскочил и распахнул перед ней дверцу. Госпожа О’Рурк вышла из машины и застыла, как большая грозовая туча, которая думает, начинать ей метать молнии, или погодить.

Блейз подошел к ней и коротко поклонился.

– Вы хотите, чтоб я отслужил отпевание по вашему сыну, не так ли?

Госпожа О’Рурк прижала руку ко рту, содрогнувшись всем своим большим телом. Финн поддержал ее под локоть.

– Вы же можете упокоивать мертвых? – хмуро спросила Ора, глядя в сторону.

Блейз моргнул.

– Я – нет. А Господь может.

Керидвен едва-едва дождалась, пока О’Рурки не отбыли восвояси, и только тогда зажала Блейза в угол и принялась трясти.

– Ты серьезно?!

– Что серьезно?

– Мертвых собрался упокоивать?! Ты что, правда считаешь, что ты им там… по-латыни пропоешь и этого хватит?!

Она, наверное, даже сама не могла сказать, хочет она, чтоб это было правдой – или наоборот.

Блейз опять заморгал.

– Керри, ну… это же не магия. Но они же там сражались… все… за то, что им было важно. Как могли. Разве они не заслужили?..

– Да при чем тут «заслужили»! – Керидвен вцепилась себе в волосы. Руки у нее дрожали. – Никого нельзя спасти против его воли. Ни живых, ни мертвых, – она тряхнула Блейза за воротник. – Ни людей, ни… – у нее перехватило горло. – Ни остальных.

Блейз погрустнел.

– Я знаю. Но О’Рурки же попросили. Хотя бы для них я должен это сделать. Для живых. – Он вздохнул. – А там как пойдет.

Керидвен швыркнула носом и решительно вздернула подбородок.

– Одного я тебя не отпущу.

– Но…

– А вдруг это правда фир болг? Хочешь, чтоб было, как в тот раз?

– А что было в тот раз? – встрял любопытный Джимми. Оказывается, он подслушивал.

Блейз только вздохнул и махнул рукой.

– Да я же рассказывал…

У Джимми загорелись глаза:

– Фею видел? О, тогда я тоже с вами!

Блейз набычился.

– Это не игрушки.

– Разумеется, – Джимми тоже посерьезнел. – Я бы на твоем месте подумал вот о чем – будет ли старому О’Рурку выгодно, если пойдет слух, что пришлый священник упокоивает мертвых, из болот больше никто не вылезает, а, значит, их и охранять так не надо, и стрелки О’Рурковские не так уж и нужны. И не будет ли ему выгодней, если святошеньку черти на болотах скушают. Или он там сам утопнет, от большого энтузиазма.

У Блейза вытянулось лицо.

– Ну, Джимми, зря ты о нем так…

– Зря? – окрысился Джимми. – Мужик сына не пожалел, а тебя, значит, пожалеет?!

Блейз поджал губы и замолчал. Джимми хлопнул его по спине:

– Да не куксись так! Я мешать не буду, просто в сторонке с пушкой постою, на всякий случай. Или что, боишься, раз я в ваши песнопения не верю, не сработает?

Блейз всплеснул руками:

– Джимми, ну, сколько раз объяснять! Это же не магия!

Джимми захохотал.

«Чего хотят мертвые?»

«Того же, что и живые. Только теперь они уже не могут себе об этом лгать».

Эльфин был очень похож на человека, только на человека, наполовину вросшего спиной в камень. Керидвен сидела на земле, упираясь затылком ему в грудь, чувствуя, как ее обнимают каменные руки, горячо и безбольно, ощущая себя мошкой в янтаре.

Ничего нельзя сделать. Значит, ничего не нужно делать. Значит, можно не делать ничего.

Только чувствовать прикосновение, только слышать, как внизу стонет и плещется ледяная вода, как вверху поет огненное колесо, перебирает лепестками, поворачиваясь вокруг оси, исполинская роза, сложенная из ангельских крыльев.

Если это смерть, мелькнуло у Керидвен, то я не хочу ничего, кроме смерти. Никогда не хотела ничего, кроме смерти.