– Я забрал их себе… мой трофей.

– Придурооок, – шепчу в ответ и трогаю пальцами его губы, они искусаны мною, опухшие и такие сладкие. Теперь я знаю, насколько они сладкие.

– Не поедешь в Бруклин. Моей будешь, поняла?

Кивнула и колосок из его пальцев забрала. Улыбнулся, и я улыбнулась в ответ. Вдруг сжал мой подбородок.

– Скажи. Я буду только твоей, Сальваторе ди Мартелли! Говори!

– Зачем?

– Говори. У нас так принято, малая.

– Я буду только твоей, Сальваторе ди Мартелли!

Мы просидели там до утра. Я плела венки из вереска, а он пел мне своим бархатным голосом… мы смотрели на небо, и мне казалось, что так будет всегда, мне хотелось принадлежать только ему. Хотела надеть венок ему на голову, но он перехватил мои руки.

– Поверье у нас есть такое. Наденешь и уже никогда не избавишься от меня. Наваждением твоим стану. Из-под земли найду. Никому не отдам! *1

– Не отдавай.

И снова поцелуи до боли, до умопомрачения, такие, что кажется, губы онемели от них, ободрались до мяса. Какие опрометчивые обещания давала маленькая Вереск… даже не думая, какими зловещими они были на самом деле. Как и жуткие слова Паука, который оплел ее своей черной, липкой паутиной. И присвоил себе.

Я вернулась домой под утро, пробралась через окно. Но в доме никто не спал. У отца в кабинете горел свет. Меня разбудили, едва я успела уснуть.

– Вставай, Юлия. Мы уезжаем.

– Куда?

– Это срочно. Ничего не спрашивай. Собирайся.

– Я никуда не поеду!

От одной мысли, что меня пытаются разлучить с Сальваторе, стало не просто плохо, меня затошнило, и сердце перестало биться.

– Никто не спрашивает твое мнение. Сейчас же собирайся. У нас нет времени, самолет вылетает через два часа.

– Зачем? Какой самолет?

– Не твое дело.

– Мы уезжаем в Америку, Юлия. Сейчас же. И нет времени что-то обсуждать.

– Но почемууу?

На этот вопрос мне никто не ответил. Заплаканную, с опухшим лицом меня затолкали в машину. Мы словно бежали, словно за нами гнался сам Сатана.

Когда ехали по трассе, навстречу пронеслись три полицейские машины.

– Что? Что там такое? Мам… папаааа, там ведь дом Мартелли? Да? Что-то случилось?

Мне никто не ответил. Только в аэропорту, когда у меня в руках оказался планшет с доступом в интернет, я увидела жуткую новость. Ночью машину Альфонсо Ди Мартелли вместе с женой, братом и младшим сыном расстреляли неизвестные. Брат Альфонсо и жена убиты на месте, сам Альфонсо в тяжелом состоянии доставлен в больницу, а Марко впал в кому после ранения в голову.

Я не могла понять только одного – почему мы бежим, а не едем к ним на помощь, не едем им помочь. Они ведь друзья. Как мы можем вот так уезжать, когда они в беде? Но на каждый мой вопрос отец отвечал суровым молчанием, а мать грубо обрывала меня. Уже в Бруклине, когда я опять спросила про Альфонсо, отец посмотрел на меня, как на сумасшедшую, и спросил:

– А кто это? Я понятия не имею, о ком ты говоришь! И слышать это имя больше не желаю.

Он так же не имел понятия и о нашей прежней фамилии. Теперь у нас были другие документы, а мама остригла и покрасила волосы. До моего дня рождения оставалась неделя.

__________________________________________________________

*1 Поверье, рассказанное мне одной из наших читательниц. Спасибо ей за интересную идею.