– Уже лучше целуешься, малая!

Я пощечину влепила и тут же застыли оба. Стало страшно, что даст сдачи. Опустила взгляд на его нижнюю губу – кровоточит. Внутри все защемило, перевернулось. Приподнялась и нежно прижалась к ней губами, попробовала на вкус его кровь. Сладко-горькая. Как слезы. Сальва тут же смял меня руками, бросил обратно на примятый вереск. Навис сверху… Красивый, порочный, опасный. Я бы отдала ему свою девственность прямо сейчас, если бы он захотел.

9. Глава восьмая 2003 год

Сицилия. Палермо 2003 год

Одним тобой душа моя полна.
В ней нет краев, нет времени и дна.
Лишь одному открытая она,
Другим так недоступна и темна.

Её не нужно брать или держать,
В ней только ты и даже нет меня.
Я не могу назад её забрать...
Я не владею ей, она давно твоя.

И только ты имеешь все права,
Права хранить, разбить её на части.
Но если прикоснешься к ней едва,
Душа моя заходится от счастья.

Одним тобой душа моя полна...
Я не скажу "надолго" – ты реши.
Она твоя, пока тебе нужна,
А после...я останусь без души.

(с) Ульяна Соболева
 

В его руках сиреневый колосок вереска, ведет им по моей щеке, рисует линию бровей. Смотрит то на колосок, то на мои глаза. Словно сравнивает. Зубами перехватил посередине и пальцами повел по моей шее вниз, к пуговкам платья. Одну дернул, другую. А я дышу часто-часто, и взгляд от его глаз отвести не могу. Как же они обжигают, его глаза. Черные, мрачные и такие красивые.

Когда хотел распахнуть ворот платья, я всхлипнула и перехватила его запястье.

– Не трогай…, – шепотом, с мольбой. Но как же безумно хотелось, чтобы тронул. Много трогал, сильно, до боли. Так трогал, чтоб на мне остались следы от его пальцев.

– Не трону, – наклонился прямо к моим губам, – руками не трону. Обещаю. Слово Мартелли. Веришь?

Хрипло, взволнованно. И я поверила, позволила расстегнуть платье почти до пояса, но оголить себя не дала, дернулась вверх, но он властно уложил обратно в душистую зелень. Сочные. Полные губы клеймили поцелуями мои глаза. Щеки, кромку волос у уха, терзали мочку, закусывая, играя с ней наглым языком, вызывая мурашки. Повел колоском по моей щеке, по губам, по шее вниз, к ключицам. Какой дикий взгляд, когда смотрит на мою грудь, едва прикрытую тонкой тканью. Стоит слегка откинуть в сторону уголок, и увидит ее. Он не улыбается, он серьезный, напряженный, сосредоточенный и в то же время словно безумный. И я впервые ощутила, как сильно напряглась моя грудь. Как она ноет, как зудит от жажды ласки. Именно ЕГО ласки, его рук и губ. Колосок скользит под ткань, щекочет кожу, касается соска, и меня прошибает как электричеством, я ощущаю, как сильно и болезненно он окаменел от дразнящего трепета и как сильно сдавили мужские пальцы мой затылок, не давая пошевелиться.

Ласкает так утонченно, опытно, уверенно и смотрит мне в глаза. Моя грудь не обнажена, он ее не трогает руками, как и обещал, и в то же время от этой безумной ласки меня всю выгибает, низ живота опаляет диким жаром. Все как будто наливается, тяжелеет. Между нижними губами дергается и дрожит какая-то предательски пульсирующая точка. И хочется сильно сжать колени и бедра, чтобы унять эту пульсацию. Коснуться этой точки. Сдавить ее. Растереть. О, как же сильно мне этого хочется, и по взгляду Сальваторе я понимаю, что он знает об этом.

Сальва убрал колосок от моей груди, снова повел вверх к шее, обвел мои губы, скользнул им ко мне в рот.

– Попробуй на вкус… сладкий, как ты.

Шумно выдохнул, когда я облизала цветок и обхватила его губами, медленно забрал и взял его в свой рот, провел языком по лепесткам. От этого зрелища перехватило дыхание, захотелось застонать. Я не могла оторваться от этого порочного языка, трогающего нежные лепестки, проникающего между ними. Захватывающего бутон в рот. Как же это грязно и…завораживающе. Соски тут же сильно заныли, как будто я ощутила на них его губы. Сомкнувшиеся вокруг моих бутонов. В ответ на мои мысли они вытянулись и начали пощипывать от адского желания оказаться на месте цветка. До безумия хотелось… чтобы он их точно так же. Этими своими губами. О Боже… это так ужасно, что я об этом думаю.