А Чудило-Мудрило встал, натянул колпачок и, юркнув в борозду, исчез в прошлогоднем бурьяне. Так Зося и Кася, Стах, Юзек, Куба и Ясь никогда и не узнали, во сне им всё это привиделось или на самом деле у костра сидел гномик и рассказывал чудесную сказку.

Между тем Чудило-Мудрило крадучись добрался до леса. Было ещё светло, но в чаще царил полумрак, и тропинка, по которой он шёл, еле виднелась – такую густую тень отбрасывали сосны и ели. Так шёл он, может, час, а может, больше: устал, проголодался. И вдруг, споткнувшись, свалился в глубокую яму.

А в яме этой жила лиса Сладкоежка, известная на всю округу похитительница кур. Та самая, на которую ходила облавой деревня. Лиса как раз сидела в норе и обгладывала жирную курицу. На полу повсюду были разбросаны перья.

Увидев непрошеного гостя, Сладкоежка тотчас прервала свою трапезу, проворно покопала лапкой, сбросила кости в ямку и присыпала землёй. А сама села и смотрит как ни в чём не бывало. Лису смех разбирал – уж очень неожиданно влетел Чудило-Мудрило в нору, да ещё перекувырнулся через голову. Но притворщица и виду не подала – скромнёхонько встала и сделала шаг навстречу гостю.

– Вы, должно быть, дверью ошиблись, милостивый государь? – пропела она сладеньким голоском.

– Да, вы правы, – ответил летописец. – Темновато, знаете, и я не заметил входа. К тому же у меня вообще ослабло зрение от непрерывной работы над большим историческим трудом.

– Ах! – захлёбываясь от восторга, воскликнула Сладкоежка. – Значит, я имею честь приветствовать учёного коллегу! Я тоже посвятила себя науке. Я пишу большое исследование о разведении в деревнях кур и голубей и даже предлагаю новый проект постройки курятников. Вот перья, которыми я пишу.

И она небрежным жестом указала на разбросанные по всей норе перья съеденной курицы.

Чудило-Мудрило остолбенел от удивления. Если он одним-единственным пером завоевал себе столь громкую известность среди своего народа, то как же должен быть знаменит тот, кто извёл целый пук таких превосходных золотистых перьев!

Сладкоежка подошла поближе и спросила:

– А у вас, любезный коллега, откуда такое замечательное перо и где обитает то милое создание, которому оно принадлежало? Я была бы счастлива с ним познакомиться.

– Это перо из крыла серой гусыни, которую вместе с другими гусями пасёт сиротка Марыся, – ответил Чудило-Мудрило.

– Вместе с другими гусями? – переспросила лиса, облизываясь. – И вы говорите, коллега, что пасёт их малолетняя сиротка? Бедняжка! Нелегко ей, наверное, управляться с целым стадом гусей! Ах, с какой радостью я помогла бы ей! С каким удовольствием присмотрела бы за стадом вместо бедной милой сиротки! Надо вам сказать, дорогой коллега, что у меня очень мягкое сердце. Мягче масла!

В подтверждение своих слов она приложила лапу к груди. Потом, подойдя вплотную к летописцу, обнюхала перо и, смахнув слезу, сказала:

– Не удивляйтесь, дорогой коллега, моему волнению. Я почувствовала в эту минуту, в чём моё призвание. Наставлять заблудших гусей на путь истинный – вот мой долг! Помогать сироткам пасти их – вот высшая цель моей жизни! – И, воздев передние лапы к небу, лиса воскликнула: – О, вы, невинные существа! О, вы, дорогие создания! Отныне вся моя жизнь принадлежит вам!

С этими словами она поспешила к выходу, а за ней по длинному тёмному коридору засеменил Чудило-Мудрило. Они прошли уже довольно много, когда лиса сказала:

– Не забудьте, любезный коллега, написать в вашей бесценной книге про сегодняшнюю встречу. Только, прошу вас, никаких похвал, никаких славословий по моему адресу! Напишите просто, что встретились с великим другом человечества Сладкоежкой – не забудьте, пожалуйста, моего имени, – с великим учёным, автором многих трудов – одним словом, с лисой во всех отношениях незаурядной и достойной доверия как пастушат, так и самих владельцев кур и уток. Вы понимаете, дорогой коллега, что врождённая скромность не позволяет мне хвалить себя. Поэтому я не буду распространяться о своих достоинствах и положусь на вашу проницательность.