– Папа, он тебя нащупал! ― отчаянно «крикнул» я.

– Я ничего не могу с ним сделать, ― отозвался папа, ― его защита непробиваема. Вот если бы ты его как-нибудь отвлёк. Хотя бы костерком в его машине.

– Хорошо! Попробую!

Я сконцентрировался на солнце и подумал, где бы устроить костёр. И вдруг мне бросился в глаза нос Семёна Андреевича. Большой нос картошкой, который так и просил меня украсить его чем-то сверху… Через минуту нос задымился! Я чувствовал, что и Люба, и даже её мама мысленно меня поддерживают и помогают. Семён Андреевич в ужасе схватился за нос. И тут мы все четверо (вместе с папой) нанесли мысленный удар. Семён Андреевич покачнулся и упал на дно машины. Вокруг забегали солдаты, врачи. Я услышал, как кто-то сказал:

– Похоже ― инсульт.

Семён Андреевич хрипел, изо рта у него шла пена. Его быстро уложили на носилки и увезли.

А на улице уже распоряжался генерал. Он говорил с вертолётом.

– Недалеко от дороги в 45-ом квадрате ― машина. Найти и уничтожить! Квадрат оцепить!

– Папа, ― крикнул я, ― быстрее выбирайтесь из машины. Её сейчас уничтожат.

– Я стараюсь вытащить маму.

– Скорее, скорее!

Высоко в небе над деревней повис вертолёт, и от него пошла дымная струя в сторону папы.

– Ложитесь! ― крикнул мысленно я ему.

– Ну вот, ― удовлетворённо сказал генерал своему помощнику, ― машина уничтожена, квадрат оцеплен. Если кто там выжил, ― найдём.

Я опять связался с папой, ― он был жив.

– Но мамино тело погибло, ― сказал он.

– Ты всё равно бы его не спас. Ваш лес оцеплен, и бежать некуда.

– Это мы ещё посмотрим, ― сказал папа и отключился.

– Так, ― сказал генерал чуть позже, ― от машины одни обломки, рядом убитая преступница, но её сообщник скрылся. Что будем делать?

– Если он спрятался в квадрате или проник в оцепление?..

– Всё просто. Внутреннее оцепление ― расстрелять! Квадрат обработать отравляющим веществом! Можно прямо сейчас ― с вертолёта.

– Папа, папа, ― мысленно закричал я, передавая весь услышанный разговор.

– Попытаюсь выжить, ― тихо донёсся до меня голос папы. – Уезжайте из деревни и не ищите меня. Если выживу, через полгода сам свяжусь с вами.

На этом закончились наши разговоры. Мы с Любочкой устали просто неимоверно. Глаза наши слипались. Очнулись мы только под утро следующего дня, когда в нашу избу, громыхая сапогами, вошёл адъютант Семёна Андреевича ― Фёдор.

– Ну, мелюзга, собирайтесь! Через пять минут ― у меня в машине!

На следующий день мы были уже в гостинице, где нас встретила тётя Валя.

Тётя Валя сказала, что теперь она будет моей мамой. Мы провели несколько интересных дней в городе, ходили по выставкам и музеям. А затем уехали на новую работу тёти Вали ― в лесной госпиталь. Там был целый городок в лесу, со школой, магазинами и спортивными залами. Там я сразу пошёл в школу в первый класс. Хоть я и пропустил первое полугодие, но зато умел читать и писать, так что успевал не хуже других.

Через полгода папа не связался с нами, как обещал, и я понял, что он умер.

Ещё в закрытый блок больницы привезли врача, который лечил маму. Я увидел его только мельком, когда его везли на каталке, но сразу узнал. Потом тётя Валя по секрету рассказала, что его долго пытали ― допытывались, как он сумел вылечить мою маму, а он ничего не знал. Теперь его подлечат, а что дальше ― пока неизвестно.

А ещё через месяц к нам привезли тётю Машу и положили в психиатрическое отделение. Оказывается, тётя Маша не могла больше справляться со своей работой, всё путала, забывала. Кроме того, ― как сказал врач, ― у неё тяжёлое заболевание ― раздвоение личности. Ну, я-то знал, что это не раздвоение, а и в самом деле две личности: её и мамина. Тётя Маша так до конца и не выздоровела, она осталась работать при госпитале ― уборщицей. Я часто забегал к ней, и мы вместе вспоминали нашего папу и счастливую жизнь до его гибели.