Сейчас Косте двенадцать. Он растет хорошим добрым парнем, проявляя металлическое упрямство там, где нарушают его границы. Я научилась принимать его характер, но не перестала вздыхать о том, как же это неудобно для родителей. Порой нет сил вести долгие беседы о целесообразности организовывать свой день, складывать вещи на место, быть великодушным к младшим сестрам, то и дело атакующим дверь в его комнату. Бывает, что нет сил не замечать этого всего. Особенно девочки любят втянуть меня в разборки с братом. И тогда я взрываюсь. Но потом мы всегда говорим, потому что в любом конфликте все стороны имеют право на откровенность.
Часто дети не знают, как говорить о том, что чувствуют. Они могут бояться показаться смешными, глупыми, наглыми. Там, где помогла бы беседа с родителем, дети обычно привыкают молчать. Иногда взрослые могут только догадываться о том, что волнует их ребенка, получая на вопрос «как дела?» формальный ответ «нормально». В этой книге я показываю «закулисье» детских сердец, в которые мне довелось заглянуть, чтобы рассказать, о чем обычно молчат дети.
О родительских ожиданиях
Материнство как триллер или подвиг
У меня в кабинете сидела мама старше сорока лет и её дочка-третьеклассница.
– У меня больше нет сил бороться с ребенком – она ничего не хочет учить ни в школе, ни дома, – кратко обозначила проблему женщина.
Иногда родители приходят с детьми, надеясь, что тётя-психолог растолкует им, как не надо себя вести. Вот и здесь я почувствовала, что от меня ждут проявления несокрушимого авторитета, что я должна повлиять на мнение школьницы. Маме хотелось, чтобы психолог нашел те самые подходящие слова, после которых детка сразу возьмётся за ум. Раньше в таких неловких ситуациях я начинала беспокоиться, подбирая нужные слова, дабы не разочаровать родителя, но и не пойти против своей воли. Со временем я научилась полагаться на течение беседы и оставаться собой даже там, где меня вынуждают принять инициативу.
На вопрос о том, как протекала беременность и роды, женщина отвечала развёрнутым повествованием, экспрессивно жестикулируя и вовлекая меня в эмоциональный водоворот её слов. Подробности жизни складывались в леденящую картину, подталкивая любого слушателя согласиться с тем, что вся жизнь женщины была окрашена оттенками ужаса.
– У нас с мужем долго не было детей – не получалось. Когда мне стукнуло 35, мы решились на ЭКО. Со второй попытки я забеременела и сразу же начала мучиться токсикозом, но в целом все протекало нормально.
– Сталкивались со стрессом во время беременности?
– Конечно. Мы страшно ругались с мужем, и нам пришлось развестись, когда я была на шестом месяце, но от ребенка он не отказывался. Мы общаемся, у нас европейские дипломатические отношения.
– Всегда ругались с мужем?
– Нет, вот как забеременела – началось! Почти сразу меня положили на сохранение, и до середины срока врачи ставили мне угрозу выкидыша. А в 20 недель на УЗИ вдруг сообщили, что ребенок умер! Представляете, каково это? Непередаваемые чувства! Я взяла с собой подругу и поехала в другой медицинский центр делать УЗИ, и там «нашли» сердцебиение! А так мне уже выписали направление на искусственные роды! Представляете, если бы я согласилась, не перепроверив?!
Восстанавливая в памяти события того периода, женщина не плакала и не горевала. В её глазах не было страха или печали. Я видела в них блеск затаённой злости и обиды, а вокруг всего этого много энергии, которая не может не сопровождать такие сильные чувства.
– Как проходили роды? – в списке вопросов для сбора анамнеза оставалось ещё несколько пунктов.