Попал я в экспериментальносборочный цех. Началь ником цеха тогда был Ваганов, заместителем – Леонид Демешко, старшим мастером – Юрий Бегма, мастером участка, где я трудился, – Даниил Азаревич. А моими не посредственными учителями и наставниками стали Вик тор Диденко, Георгий Шевченко и Владимир Толмачев

– специалисты высшего класса. Вообще со мной вместе работало много понастоящему талантливых людей, без заветно преданных своему делу. Уже тогда на заводе я почувствовал, что всех нас объединяет гордость за то, что мы выполняем важную для страны задачу. И это роднило нас, создавало неповторимую атмосферу трудового братства.

Те, кто работал тогда на ракетном производстве, по мнят, как часто Генеральный конструктор Конструктор ского бюро Михаил Кузьмич Янгель и его заместители заходили в цеха, приходили на участки и на месте инте ресовались, как идут дела. Михаила Кузьмича я тоже ча сто видел в нашем цехе. Он лично знал руководителей цеха, мастеров и многих рабочих. Несмотря на то, что Ян гель занимал довольно высокий пост, был известным ученым, мы знали его как простого, доступного человека, который всегда здоровался за руку со всеми собеседника ми, в том числе и со мной, еще совсем молодым рабочим. Михаил Кузьмич живо интересовался ходом работы, проблемами, спрашивал и о личных делах. И нередко в конце беседы добавлял: "Я вас очень прошу не забывать о качестве". Зная, как важна наша продукция для страны, мы добросовестно относились к своей работе, задержи вались после смены, когда было нужно.

А таких случаев было немало. Помню, подошел к нам Демешко и говорит: "Ребята, дали на сборку ступень, сро ки очень сжатые. Сегодня 25 февраля, а до 5 марта сту пень нужно сдать. Ночевать можете здесь, питание мы вам организуем". Никто не отнекивался и не возмущался: мы понимали, что это действительно нужно и важно. По этому спокойно обсудили ситуацию, постелили в углу пару матрацев, чтобы можно было по очереди отдыхать, поставили графин со спиртом, 10—15 граммов которого, как известно, прогоняют сон, и за трое суток выполнили все, что от нас требовалось. После этого нас поощрили – дали неплохую премию. Надо сказать, на заводе всегда ценились преданность делу и ответственность.

Тогда многое делалось на смекалке, рабочем мастер тве. Например, мастерили мы как-то с Виктором Диденко макеты двигателей для конструкторской отработки макета в целом. Никакой оснастки у нас не было, все изготавливалось, как сейчас говорят, в эксклюзивном вари анте. А ведь надо было формы соответствующие придать и с размерами не промахнуться. Но Диденко действи тельно был мастером своего дела, а я внимательно при слушивался к нему. И мы киянками выколотили из алюминия нужные формы двигателя, сопла, установили на макет. Потом конструкторы делали свои замечания, а мы, как говорится, доводили дело до ума, и затем уже по на шим деталям делалась оснастка.

Работа на заводе была интересной, хорошей жизнен ной школой. Много чего я почерпнул там для своего лич ного опыта. Мне нравились царящие на предприятии коллективизм и чувство локтя. С интересом участвовал я и в заводской общественной жизни. В 1957 году меня из брали комсоргом нашего экспериментальносборочного цеха. Комсоргом соседнего сборочного цеха был Виталий Шкуренко, с которым судьба свела меня снова почти че рез четверть века, когда я был назначен заместителем к нему, уже директору крупнейшего в Украине ракетного предприятия – Павлоградского механического завода.

УЧЕБА В ТЕХНИКУМАХ

В 1958 году я поступил в Днепропетровский горный техникум. Закончил первый курс и с другими ребятами поехал на практику вначале в Павлоград на шахту "Тер новская", а затем в поселок Кураховка Селидовского рай она Донецкой области осваивать то, что учили по учебни кам. Прибыли на шахту, там нам говорят: "Будете рабо тать лесогонами". Надели мы робы, спустились в штрек, а в голове мысль: "А вдруг обвалится?". Ведь над нами добрые сотни метров породы!