В военкомате зашел к начальнику 2го отделения майору Целуйко. Тот как раз торопился на физподготов ку – предстояло играть с сослуживцами в волейбол, и поскольку в его команде не хватало одного игрока, пред ложил мне принять в игре участие. Я согласился, и мы тогда проиграли. На правах самого младшего в команде я сбегал и купил графин с газированной водой, который мы, как проигравшие, должны были вручить победите лям. После этого Целуйко мне сказал: "Ты сегодня убы ваешь в армию, вот билет на поезд до Луганска, где будет проходить твоя служба, документы. Поезд отправляет ся в 1400". На мое возражение, что мне нужно уволить ся с работы, он ответил: "Не волнуйся, военкомат решит все вопросы".

Я глянул на часы. Было 1100. Времени оставалось в обрез. Заскочил домой, взял вещи, а затем заехал в дет скую поликлинику, где работала Лена – девушка, с кото рой мы тогда встречались (через несколько лет она стала моей женой), и вместе с ней отправились на вокзал. Туда уже подъехали мои родные попрощаться.

В поезде таких, как я, призывников было человек де сять. Мы приехали в Луганск, потом в Каменнобродский район города, к месту назначения – в нашу воинскую часть. Из КПП вышел сержант, которому я предъявил документы, выданные военкоматом. Тот засмеялся и го ворит: "Ну вот, за этим КПП кончается твоя вольная жизнь. Пока ты с этой стороны, я тебе не начальник, но только переступишь порог – и ты мой подчиненный". Я улыбнулся и ответил, что к этому готов. Потом вышел офицер и пригласил меня в расположение части – нача лась моя воинская жизнь…

…Уже далеко позади армейские годы, но я часто вспоминаю их и думаю, что они мне дали, не зря ли это потраченное время? И каждый раз отвечаю себе: "Нет, не зря". Военная служба научила меня не только ответст венности, собранности, умению преодолевать трудности и нагрузки, но и очень важному – умению подчинять и подчиняться. Потом я не раз убеждался, что армейское единоначалие – это не пустой звук, а залог того, что структура, построенная по военному принципу, работает четко и надежно.

…Попал же я, как оказалось, в роту специального на значения, которую готовили для отправки в ГДР. Каран тин проходил на полигоне в Трехизбенке. Наш непосред ственный командир сержант Джурабаев, очень требова тельный и взыскательный, поддерживал в подразделе нии жесткую дисциплину. Физически нагружал нас сполна: 6километровые кроссы в противогазе мы пробе гали практически ежедневно. Но благодаря тому, что до армии я активно занимался спортом, с нагрузками справ лялся успешно. Среди моих сослуживцев оказалось не мало спортсменов, и все они оценили роль полученной на гражданке физической подготовки.

Вообще, умению преодолевать трудности в нашей части придавалось большое значение. И командир полка полковник Нищев, и командир роты капитан Калинин, и взводный старший лейтенант Цеханский – все много и настойчиво занимались спортивной подготовкой. И вот в конце ноября мандатная комиссия решала вопрос по отправке в ГДР. По каждому персонально. Когда представитель мандатной комиссии взял мои документы и внимательно глянул на графу "место работы", то сразу же заявил, что я никуда не поеду. Потом назвал еще три фамилии (все они работали до армии на Южмаше) и сказал: "Передай им, чтобы и не заходили". И тогда впер вые мне стало понятно, что причастность к заводским секретам является не только моральным преимущест вом, но и большим ограничением в жизни. Уже значи тельно позже, работая в органах безопасности, я не раз сталкивался с подобными случаями, когда "секретоно ситель" не мог выехать за рубеж, был несвободен в кон тактах и передвижениях. Но такова была жесткая систе ма государственных приоритетов, когда защита секретов была одной из важнейших задач в стране.