Поэтому-то я и решил изобрести собственный способ. На основе мне уже известного, но добавив к нему кое-что для достижения окончательного успеха.

Я решил перво-наперво отыскать грешника, готового пойти со мной на сделку; потом выпить несколько чашек зеленого чая, чтобы побороть сон; после – усыпить грешника, дождаться, пока саньши покажутся у него изо рта, и заманить их в сосуд со слюной самых привлекательных девушек Хэфэя. Если духам нравится слюна, то они получат ее сполна.

Найти грешника было легко: Ма Сычжу.

Грех: закатить пирушку с ежевичным вином (от которого он к тому же и заснет).

Со слюной вышло немного сложнее, но под конец мне удалось получить и ее: целый месяц я должен был в обмен на слюну поставлять свежую рыбу одной семье, – сестрам Ма Вэньцзэ, – как ни странно, одним из самых ярых приверженок обзывательств.

Подумать только, свежая рыба в обмен на четыре ложки слюны!

Чистой воды грабеж!

Тридцать рассветов подряд провел я в своей лодчонке в ожидании клева. Я пожалел об этой нелепой сделке, но когда наконец добыл слюну и вино, все мои страдания остались в прошлом, ведь я был в шаге от поимки саньши.

Наступила назначенная ночь, Ма Сычжу опорожнил несколько бокалов вина. Поначалу пагубного эффекта от опьянения не наступало, но через некоторое время глаза его уменьшились и округлились – о ужас! круглые глаза! Он начал раскачиваться на стуле, словно дерево на ветру, и тут изо рта его посыпались всякие бессвязности. И по тому, как он менее чем за минуту дюжину раз повторил, что очень меня любит, я понял: наконец брат достиг должного опьянения.

Вскоре он свалился, потерпев поражение в схватке со сном. И я начал опрокидывать в себя чашечки зеленого чая, чтобы побороть охватывающую меня сонливость. Я был начеку, в одной руке держал свечу с длинным фитилем, а в другой – сосуд со слюной сестер Ма Вэньцзэ.

Но прошло три или четыре часа – и все впустую. Ни тени саньши. Ни намека на крошечную тень.

Порой я плутал в раздумьях, на которые нас обыкновенно наводит огонь (даже если это робкое пламя свечи). Размышлял, что все это, быть может, – лишь бессмысленная трата времени. И вот, когда я уже собирался прекратить свою охоту, вознамерившись поддаться сну, я заметил, что горло брата начинает странным образом пульсировать. Как бывает, когда мы глотаем что-то, но наоборот: вместо того, чтобы падать вниз, что-то пыталось выбраться наверх.

Рот его слегка приоткрылся.

Я задрожал от волнения. Так, что даже несколько капелек слюны пролились из сосуда прямо на свечу. Пламя дрогнуло несколько раз, напитавшись влагой и угрожая погаснуть.

Казалось, вот-вот комната погрузится в темноту. Но, к счастью, в конце концов победил свет, и, приложив немалые старания, свеча выстояла и вновь осветила меня.

Я наблюдал, как в горле брата нарастает бульканье.

Саньши! Я вот-вот поймаю саньши!

– Помоги мне, Ян Пу! Помоги! – гортанно произнес брат, выныривая из тяжелого сна, в котором пребывал до последнего момента.

– Потерпи немного, вот-вот появятся саньши! – попросил я, радостно поднося сосуд со слюной ему ко рту.

Бульканье нарастало.

Нарастало и мое волнение.

Просьбы о помощи доносились из глубины Ма Сычжу.

– Помоги мне, помоги!

– Тише, тише! Они уже выходят!

Я приблизился и заглянул ему прямо в рот.

И ровно в этот миг мощная струя рвоты, отдающей ежевичным вином, ударила мне прямо в лицо.

То, что вылетело из горла брата, никак нельзя было назвать саньши. Тошнотворная субстанция, окатившая мое лицо, не более чем симптом ужасного опьянения, вот что это было.

Больше двадцати минут я приводил себя в порядок: отмывал лицо и одежду, а после зажег новую свечу. Внутренний же хаос все еще не отпускал меня: с того самого дня не переношу ежевичное вино.