В какой-то момент мужчины просто стали вымирать. Все новые и новые мутации вируса, названного вирусом Захария, выкашивали мужское население целых континентов. Предугадать штамм вируса, который вдруг окажется патогенным именно для мужчин в той или иной части света было невозможно, а успеть сделать вакцину было крайне сложно. Пока ее делали, а потом доставляли тем, кому она была предназначена, часто случалось, лечить уже было некого, либо вирус мутировал так, что вакцина в лучшем случае оказывалась бесполезной.

Сначала гендерные эпидемии практически начисто выкосили мужское население самых цивилизованных стран, при этом было замечено, что в развивающихся странах мужчины более стойки к штаммам вируса Захария – началось всемирное переселение мужчин – цивилизация принимала новую мужскую кровь. Новоприбывшие ассимилировались и уже третье, а в некоторых случаях и второе поколение вновь прибывших точно также было истреблено неуловимыми вирусами.

При этом вирус Захария в основном поражал особей от 14 лет и выше, так что перед человечеством явственно проступила перспектива семенного голода. Был создан Вселенский (они так его назвали) Институт Семени, где сначала просто хранили собранное семя, проводя анализы на его чистоту от вирусов и прочих неприятностей, а потом, когда пришлось ездить не просто за здоровыми, а хотя бы просто живыми мужчинами в такие уголки земли, где сохранились островки полуцивилизованных образований, и самих мужчин стали содержать в этом Институте.

Площадь Института с тех пор увеличилась в несколько десятков раз и на момент, о котором мы ведем наше повествование, занимала уже целый современный полис. Но даже такие беспрецедентные меры не могли остановить последовательное вымирание мужской особи человека, поэтому и рождающихся детей мужского пола теперь также содержали в этом институте, чтобы с максимальной вероятностью обеспечить их выживаемость хотя бы до семенной зрелости. За младшими детьми ухаживали старшие и, таким образом, в скором времени корпус Института, где проживали мужчины, превратился в своего рода инкубатор, где основной обязанностью и умением достигших половой зрелости мужчин считалось воспитание детей. Это было так естественно, что в какой-то момент решили, что всех детей до пятилетнего возраста, независимо от пола будет очень удобно воспитывать в Инкубаторе (и его теперь так и называли).

Воспитатели мужчины все равно то и дело заболевали странными, непонятно откуда бравшимися в практически стерильной обстановке инкубатора вирусами и летальных исходов было не избежать. Поначалу, когда заболевал кто-то из воспитателей, детей, особенно мальчиков, переводили в другие корпуса или даже блоки, но потом было замечено, что вирус, от которого умирает половозрелый индивид, не затрагивает младшее поколение. Таким образом, в процесс воспитания от инкубатора, в котором выращивались младенцы, и до того момента, когда женские особи направлялись для обучения в линии, а мужские особи переводились в отсек для воспитателей и там учили воспитательской нехитрой премудрости, не было никакого вмешательства извне. Линиями обучения теперь назывались условные ступени образования обитателей полисов, каждая линия занимала от полутора до пяти лет обучения по двум-трем, всегда разным, научным направлениям в зависимости от текущей потребности экономики в тех или иных работниках и индивидуальных способностей самих ячеек к освоению материала.

Отчасти это делалось для того, чтобы предупредить любую возможность нарушения микроклимата, отчасти воспитание детей было самым последним делом, которым хотела бы заниматься оставшаяся часть человечества, на чьи плечи теперь были возложены все обязанности построения государства, развития науки, урегулирования конфликтов, освоения космоса, решения кризиса перепроизводства… Надо сказать, что именно последнее и было то, с чем женский ум справился легко и навсегда.