подрабатывать на полставки, озолотились бы!

– Уже! – парень довольно указал кривым указательным пальцем на свои идеальные зубы.

– Это всё благодаря этой книге! Она творит чудеса, открывает любые двери, исполняет любые желания! – привычно вступил в разговор «обстоятельный». – Вот, у вас какое заветное желание?

– У меня? В юности хотелось гарем иметь… потом миллион… а сейчас даже и не знаю…

– Лысина! – воскликнул вдохновенно длинный.

– Что лысина? – засмущался я, бережно поглаживая обнаруженную плешь.

– Мы изучили эту книгу от корки до корки, и вот что поражает больше всего…

– Что?

– Везде, во все времена, у всех народов, лысеющие мужчины не принимали себя в таком виде… Категорически!

– Правда?

– Были бунты, акции протеста, погромы…

– Да, что там погромы, – подхватил кучерявый, – войны начинались, великие армии сходились и расходились в чистом поле…

– Спартак! Взбунтовался, когда у него стали выпадать первые волосы, вот почитайте, – гость проворно пролистал страницы Библии прямо перед моим носом.

– Иди ты!

– А Леонид почему повёл только триста спартанцев на персов, вы никогда не задумывались?

– Тык… они же это…, – растерялся я.

– Именно, он вывел всех недовольных своим правлением мужчин… догадываетесь?

– Да! Каких?

– Лысеющих, конечно…

– Не сбрасывать же их со скалы, – ухмыльнулся золотозубый, – это ж Спарта!

– Лысых не любит никто! В древние века их просто сжигали на кострах!

– Как ведьм! – выпалил возбуждённо чернявый.

– А Папа!?

– А что мой папа? – удивился я.

Худощавый предъявил мне картинку с Папой Римским прямо под нос.

– Папа Римский почему носит тюбетейку, а?

– Лысина! – уловил, наконец, смысл игры я.

– Прячет!

– Иначе погромы.... – уверенно подтвердил коротышка.

– Войны…!? – согласился с ними я.

Гости переглянулись, потом многозначительно посмотрели на меня.

– Эта книга… заговорщицки начал тянуть слова обстоятельный – вообще написана…

– Масонами о трагичной судьбе лысых! – выпалил вдруг маленький человек, снимая икону со стены, чтобы рассмотреть её поближе.

Я обомлел от такой информации и стал сильно прижимать священную теперь для меня книгу к груди.

– Это тайна, об этом никто не знает! Т-ссы!

Золотозубый осторожно подошёл к окну и заглянул за занавеску, затем дал знак товарищу продолжать.

– Лысые – это особая каста людей.

– Жрецы! – вставил свои пять копеек кучерявый.

– Лысина обозначает в мужчине независимый ум.

– Мудрость! – поддержал вторым голосом чернявый.

– Доброту души.

– Щедрость!

– Бескорыстное служение идеалам добра…

– Всё в этой книге! – мелкий попытался вырвать Библию из моих рук.

– Сколько!? – твёрдо спросил я, смотря прямо в добропорядочные глаза агрессору.

Проповедники переглянулись, и длинный продолжил.

– Рецепты были зашифрованы…

– Нострадамусом! – выстрелил в меня кучерявый.

– В тысяча пятьсот…

– 13-ом веке!

– Когда он остался в пустыне один… – медитировал с закрытыми глазами длинный.

– Чтобы ему приснилась таблица… этого, как его…, – защёлкал пальцами чернявый, ожидая подсказки партнера.

– Менделеева? – вырвалось у меня.

– Конечно, Менделеева! – спокойно подтвердил основательный, – именно он впервые запретил…

– Американским индейцам! – коротыш опять попробовал оторвать книгу от моей груди.

Худощавый резко открыл глаза и, удивлённо глядя на товарища, продолжил, – запретил снимать скальпы с бледнолицых, так как это…

– Оскорбляло их мужское достоинство…, – невозмутимо продолжил кучерявый, взявшись за икону – а икона какого года?

– Тысяча пятьсот… то есть 13-ого века, тьфу! – запутался в показаниях я, – семнадцатого века, семнадцатого!

– Дорогая…, – пробурчал он.

– Что?

– Дорога, наверное, вам, говорю я, – его желтозубая улыбка вселяла в меня непонятный оптимизм.