Голос у него поскрипывал и сипел, будто кадык вырвали.

Он повернулся к Борису:

– Обонато.

Андрей не дожидаясь, поднял рюмку.

– Обонато, – сказал мужчина, и все разом махнули.

– Что за хрень такая, – первым пришёл в себя Борис.

Незнакомец выбросил в верх руку, подавая знак бармену.

Сергей вспомнил, что его сыновья в разговоре между собой часто упоминают «обонато».

– Байка такая по интернету гуляет, – начал объяснять Сергей, – быть может и небылица.

И он рассказал, как один антрополог предложил детям африканского племени игру. Кто первый добежит до дерева, тот получит корзину с фруктами. Дети взялись за руки и побежали, и после все вместе ели фрукты.

Борис тем временем отыскал в интернете статью и прочитал:

– «Почему вы так поступили, и дети ответили одним словом – «Обонато». «Разве возможно, чтобы один был счастлив, когда остальные грустные?» «Обонато» означает: «Я существую, потому что мы существуем».

Незнакомец, пока Борис читал, слушал опустив голову, и капли не похожие на пот вытекали из-под очков и капали на пол.

Борис закончил читать и оглядел незнакомца. «Не тот ли самый антрополог затесался между ними», – подумал Борис.

Бармен принёс всем «Джемисон» и пива.

Стол замер. Никто не решался притронуться к выпивке, словно в игре наступила кульминация и каждый подумал: «Не сорваться ли ему и первым добежать до дерева»?

Незнакомец выпрямился и поднял голову. Из-под очков у него текли слёзы и капали на плащ, но не промокали, а скатывались на штанину и затем ронялись на пол.

– Вы должны сцепиться, – сказал он, и когда кадык пошёл вниз, сглотнул, и негромко добавил: – вместе взяться за руки и побеждать!

Он выпил свой «Гиннес», расплатился в баре и направился к выходу. В дверях остановился и, не страшась превратиться в «соляной столб», обернулся.

Друзья вскочили с мест и подхватили бокалы.

– Обонато! – заорали они так, что кто-то чуть не захлебнулся «Гиннесом», а многие пролили на штаны «Джемисон».

Из ресторана вышли навеселе, шутили, перебранивались, но уже не так задорно. Атмосфера пивной улетучилась, улица остудила вечерним сумраком.

Ловили такси, но проходящие были заняты, а частники троих мужиков сажать опасались.

«Сергей предложил открыть таксопарк»

– В конце концов, можно заняться извозом и неплохо зарабатывать, – провозгласил он.

Андрей и Борис предложение подняли на свист.

Клапаны не выдерживали, краны рвало, пар высвистывал, но легче не становилось.

– Среди свободных профессий, – сказал Борис, – я бы выделил две: проституцию и попрошайничество.

Первую, наидревнейшую, Борис предложил, как резервную, на крайний случай. У друзей это вызвало бурю эмоций.

– А попрошайничать – готов хоть сейчас, – продолжил Борис.

И в доказательство, стащил с себя рубаху, обвязал вокруг шеи, и стал с протянутой рукой.

Какая-то женщина подала ему десять рублей. Это всех развеселило. Стали ободрять смущенного Бориса, мол, без работы, не останешься, но он вдруг погрустнел, и за ним все притихли.

В такси садились, чуть не плача, унося с собой безутешную тоску и печаль.

В Цхинвале, на улице Сталина 30, Алан Атаев вышел из подвала. Он пробирался ощупью, высматривая в темноте живых, кому нужна была помощь, но попадались мертвые, и Алан, перешагивая через убитых соседей, пробирался по знакомой улице. Глаза привыкли к темноте, и он разглядел впереди танк, похожий на громадного динозавра. Из люка на него смотрел танкист, лицо у танкиста было мертвенно бледное от тусклого света внутренностей танка, и Алану показалось, он улыбнулся, и кажется, что-то сказал и рассмеялся.

Ополчения в Осетии начали формироваться ещё до объявления войны с 7-го на 8-е. Было тревожно. Постреливали всю первую неделю августа. Мужчины потянулись к штабам резервистом, командиры записывали добровольцев, но оружие не выдавали. Власти до последнего не хотели верить в агрессию. Президент республики Эдуард Какойты выступил перед добровольцами и сказал, что «скорее всего нападения не будет». Хотя осетинская разведка доложила о колоне танков и двух десятков установок залпового огня в близи Цхинвала. Склад с оружием находился на северной окраине города. Отряд, из четырнадцати человек, прибыл в расположение склада. Такие малочисленные отряды формировались из друзей и соседей, выросших в одном дворе. На складе никого. Когда двери склада взломали, появился «кладовщик», и сам всё что надо выдал. Люди взялись за оружие. Никто не планировал удерживать Цхинвал. Такой задачи не стояло. Но люди взялись за руки и не сдали город.