На третьем этаже щёлкнул замок. Славик понял, что мама всё слышала. Это значит, что за «культурных» ему тоже придётся расплачиваться. Впрочем, теперь это не имело значения.

Поднявшись наверх, Славик нажал кнопку звонка и долго не отпускал её. Звонок гремел в квартире, возвещая о том, что в дом вернулся совсем другой человек, не тот, что вышел из неё сегодня утром.

Дверь открылась сразу.

– Проходи, – сказала мама очень спокойно.

«Сейчас начинать не слушаться или подождать? – подумал Славик. – Если сейчас, то не нужно входить. Но если я не войду, то как же я буду не слушаться дальше?»

Славик вошёл и остановился посреди прихожей.

– Ну, как дела? Что нового в школе? – спросила мама. По её тону можно было подумать, что она ещё ничего не знает. Но Славика маминым тоном не обманешь. Она всегда говорит ровным учительским голосом. И в своей школе со своими учениками говорит она так же спокойно, даже если на них сердится. Она считает, что криком ничего не добьёшься.

– Так что же нового в школе? – повторила мама.

– Ничего, – сказал Славик.

– А что нового на улице?

– На какой улице? – спросил Славик.

– На Красноармейской, – сказала мама.

– А ты сама, что ли, не знаешь…

– Знаю. Но я предпочла бы узнать это от тебя! Я не уважаю людей, которые совершают безобразные поступки. Но ещё больше я не уважаю людей, которые боятся нести ответственность за эти поступки.

– Ничего я не боюсь, – сказал Славик.

– Вот как? – Мама сдвинула брови и сурово посмотрела на Славика. – Тогда где же ты пропадал целых три часа?

Славик молчал.

– Ты зачем стекло разбил?

– Я не нарочно.

– Камнем ты тоже бросил не нарочно?

– Нет, не камнем! – возмутился Славик. – Они всё врут! Не камнем, а гайкой!

– Я не вижу разницы.

– А я вижу, – сказал Славик. – Камень – каменный, а гайка – железная.

– Я не вижу разницы в том, чем ты разбил стекло, – как будто ничего не заметив, проговорила мама ледяным голосом. – Важно то, что ты его разбил.

– А мне не важно.

Мама внимательно оглядела Славика с головы до ног. Она словно старалась понять, её ли сын стоит перед нею.

– Что с тобой? – спросила она. – Ты заболел?

«Ага, действует! – подумал Славик. – Уже про болезнь заговорила, уже про стекло, наверное, не будет…»

– Нет, я не заболел, – ответил Славик и впервые смело взглянул в глаза маме. – Я себя совсем хорошо чувствую.

Теперь мама смотрела на Славика уже растерянно. В том, как вёл себя её сын, было какое-то непонятное ей нарушение порядка. Этот порядок давно уже был установлен в семье Барышевых. Да и не только у Барышевых, но и в других семьях всякое преступление наказывалось, а за наказанием следовало извинение, а уж за извинением – прощение. Мало кто из родителей наказывает своих детей, радуясь. Главное для них удовольствие – это прощать. Но Славик, кажется, и не собирался просить прощения. Он стоял перед мамой, и вид у него был такой невиноватый, что мама забеспокоилась. Она взяла из рук сына портфель, положила его на стул, затем молча повела Славика в комнату и усадила на диван.