– Ты сегодня нормальная или нет? – спросил Славик. – Так же нельзя, потому что…

– Почему? – спросила Галка.

– Потому что нельзя.

– А почему нельзя?

– Да я не знаю… – сказал Славик. – Потому, что никто так не делает.

Чем ближе Славик подходил к дому, тем меньше в нём оставалось храбрости. Там, в садике, после Галкиных рассуждений всё показалось не таким уж трудным делом. Правда, пришлось долго уговаривать Юрку. Юрке привычнее было бы убегать или прятаться от матери, но не воевать с ней в открытую. Если бы не Галка, то честного слова из Юрки так бы и не вытянули.

– Ну да, – отбивался Юрка, – а она как даст по шее…

– Люди пытки терпели, а ты один раз по шее не можешь вытерпеть!

– А если не один раз?

– Ну, пускай хоть три раза. Какая разница?

– Это тебе нет разницы. А мне разница есть, – уверял Юрка.

– Ну и потерпишь немножко. Зато потом будешь делать всё, что захочется.

– А она тогда… – сказал Юрка и умолк, соображая, что же будет «тогда».

– Что тогда? – спросила Галка. – Вот ты попробуй придумать, что ты со мной сделаешь, если я твоя дочь и тебя не слушаюсь.

– Выпорю, – сказал Юрка.

– Но ведь тебя не порют?

– Нет пока.

– Тогда думай ещё.

– Учительнице пожалуюсь.

– А я и учительницу не буду слушаться.

– В школу не пущу.

– А я скажу: «Вот и хорошо!»

– Тогда я… – сказал Юрка. – Я… не знаю.

– И я не знаю. И он не знает, – сказала Галка, указывая на Славика. – И никто не знает. Потому что ничего с нами сделать нельзя.

– Нет, – сказал Юрка. – Ничего не получится. Всё равно она сильнее.

– А слон ещё сильнее, – рассердилась Галка. – Только не человек слону подчиняется, а слон человеку. А ты просто трус! Верно, Славик?

– Да, в общем… – сказал Славик. – Немножко трус, немножко нет.

– Значит, я трус? – спросил Юрка.

– Трус, – подтвердила Галка.

– Я?!

– Ты, ты, ты!

– Так вот, – сказал Юрка, – ты ещё узнаешь, какой я трус! Я не только маму не буду слушаться. Я хоть завуча не послушаюсь! Хоть самого директора! Я ещё десять пылесосов сломаю! Я… – крикнул Юрка и задумался: что бы ещё ему такое сломать.

– Вот и хорошо, – мирно сказала Галка. – Теперь мы все трое договорились.

Войдя в дом, Славик услышал разговор на площадке третьего этажа. Один голос он узнал сразу – мамин. Кому принадлежали остальные голоса, догадаться было нетрудно.

– Вы, пожалуйста, извините, – говорила мама. – Я его накажу. Я, конечно, понимаю, как вам неприятно…

– Главное, я и охнуть не успела, – вставил женский голос. – Посмотрела в сумку, а там прямо кисель. Еле сумку отмыла. Ах ты, думаю, негодяй!

– Он не негодяй… – пыталась возразить мама, но ей не дал договорить мужской голос.

– А вы, гражданка, за него не заступайтесь. Если каждый, понимаете, будет по стёклам швырять… Что из этого получится?

– Я ещё раз прошу у вас прощения, – сказала мама.

– Прощением, понимаете, окно не застеклишь, – пробубнил мужской голос.

– Если я мало заплатила, вы скажите, пожалуйста, – проговорила мама тоном, в котором раскаяния было уже гораздо меньше.

– Не в том дело, что мало или много, а в том, гражданка, как детей надо воспитывать. Между прочим, им воспитание лучше всего через заднее место вкладывать.

– У нас с вами разные взгляды на воспитание, – нетерпеливо сказала мама.

– Оно и видно, – заметил мужчина и начал не спеша спускаться по лестнице.

Славик спрятался за дверью, ведущей в подвал. Сквозь щель он увидел пострадавших. Они прошли мимо, беседуя.

– Хорошо, девушка мне подсказала, – говорила женщина. – Отец, говорит, у него по телевизору выступает.

– У таких вот хулиганы и вырастают, – говорил мужчина.

– Культурные… – вздыхала женщина. – Хуже нет с этими культурными…