– Чем они отличаются? – недоуменно бубнит себе под нос Назарет, доставая правильный флакончик. И накапав в бутылочку нужное количество капель, передает мне. Но Марк, маленький измученный котенок, сделав пару глотков, выплевывает соску.

– Так, – вздыхаю я, лихорадочно соображая, что делать. Кладу ребенка на пеленальный столик и прошу Назарета.

– Постойте рядом, чтобы он не свалился.

– А вы? – напрягается Сергей Алексеевич.

– Попробую дать лекарство иначе, – пыхчу, поправляя полотенце. Прекрасно понимаю, что пока Марк плачет, у меня нет шанса переодеться. Так и дефилирую перед его папашей в стиле «ню».

Капаю несколько капель в ложку и, изловчившись, вместе с водой заливаю в рот Марку.

Малыш на мгновение замолкает и смотрит на меня удивленно.

– Все хорошо, мой дорогой, – шепчу я и тут же слышу вздох папаши.

– Вам бы в цирке выступать…

– Дадите рекомендацию? – огрызаюсь незлобливо и прошу, взяв малыша на руки. – Подержите Марка, пожалуйста. Нужно согреть ему животик…

Назарет спокойно принимает сына и укладывает на своей груди.

– Марк, вот ты устроил, засранец, – слышу я, устремляясь в ванную. Наскоро надеваю тунику и легинсы. Вытираю мокрые волосы и, оставив их распущенными, выхожу обратно в детскую.

Марк, прикрыв глазки, дремлет на груди у отца. А тот как памятник стоит посреди комнаты.

– Боюсь пошевелиться, – улыбаясь, признается Назарет.

– Он спит, – тихо шепчу я, вглядываясь в спокойное розовое личико. – Ну же, не трусьте!

Назарет криво усмехается и укоризненно качает головой. Мне кажется, что его лицо озаряется светом.

– Ничего никогда не боялся. А теперь аж душа в пятки уходит. Слышу, как бьется маленькое сердечко. Это что-то невероятное.

– Сейчас я достану кокон и уложу туда Марка, – говорю я тихо и, не дожидаясь ответа своего строгого работодателя, лезу в нижний ящик комода. Выуживаю оттуда нечто, похожее на гнездо. Кладу в люльку Марка, а затем, забрав его самого у отца, осторожно устраиваю внутри.

– Это еще что за фигня? – недоверчиво интересуется Назарет.

– Специальный матрасик для новорожденных. Избавляет их от газиков. Видите, ножки чуть приподняты, – объясняю я.

– Чего только ни придумают, – бурчит Назарет и смотрит на меня недоверчиво. – А где вы эту байду взяли?

– Нашла среди приданного. Вы, наверное, с Жанной покупали и забыли…

– Нет, – морщится Назарет. – Марку все необходимое покупала моя мама. Жанна себя неважно чувствовала почти всю беременность.

«Кому ты заливаешь, – хочется насмешливо бросить мне. – Уж я-то точно знаю. Моя сестра все девять месяцев скакала как сайгак. Хотя, может, Назаровы просто отстранили ее от покупок».

Вздрагиваю, понимая, что наверняка Жанке пришлось несладко. Видела я бабушку Марка. Заносчивая бесцеремонная особа.

– Замерзли? – скупо улыбается Назарет. – Быстренько сушите волосы. Берите радио-няню и приходите в кухню. А я распоряжусь по поводу чая.

– Потом поем, – пытаюсь отказаться. – Мне лучше остаться с Марком.

Честно говоря, я тушуюсь. Бегала мимо Назарета в одном полотенце. И что он вообразил, одному богу известно. Но до этого вечера он меня чаевничать не приглашал.

– Линара, – строго бросает хозяин дома. – Здесь командую я.

Ничего не остается, как второпях помыть голову и слегка посушить волосы феном. Заплетаю косу и, глянув на спящего Марка, спускаюсь в кухню. А там уже заботливые руки Эллы нарезали буженину и несколько видов сыра. На плоском блюде важно лежат бутерброды с черной икрой, а в менажнице насыпаны горками сухофрукты.

– По какому случаю банкет? – спрашиваю, глядя на Назарова, открывающего бутылку с вином.

– Мы справились с Марком, – вполне серьезно заявляет он. – Нужно это отметить. И вообще, когда вы ели в последний раз?