Богдан уже не спит. Он стоит у окна и смотрит на улицу с какой-то глубокой тоской.

- Малыш, не беспокойся. Я постараюсь сделать всё, чтобы вам с Евой было комфортно вдвоём.

Сын только кивает, а я набираю номер тёти.

Стоит поскорее поговорить с ней и снова выключить телефон.

Сообщения от мужа я даже не читаю. Мне бы как-то развестись с ним, но у нас есть общий ребёнок, а встречаться на суде нет ни малейшего желания. Невольно передёргиваю плечами, представив, как может закончиться наша встреча в самом лучшем случае. Георгий уже позволил себе распустить руки в присутствии сына. Он ни перед чем не остановится.

- Светуль, привет! – Мы с тётей на «ты». Мы всегда были как подружки, несмотря на то, что она была старше мамы, и у нас приличная разница в возрасте.

- Привет, Лера. Слава Богу! Я так переживала. Скажи, что этот гад не вынудил вас остаться рядом с ним? Если нужно вызвать полицию…

- Всё нормально. Мы действительно уехали от него и сейчас находимся в доме Смоленского Кирилла Александровича. Я подписала с ним договор, какое-то время поработаю у него няней, а потом мы с Богдашкой будем придумывать что-то. Свет, ты извини, я телефон выключу. Во-первых… Георгий разбил мне его. А во-вторых, боюсь, что он каким-то образом сможет отследить нас.

- Вот скотина! Со всем сторон запугал и обложил тебя, бедняжку. Конечно, выключай, но ты как-то периодически давай о себе знать. Подожди… как ты сказала? Смоленский Кирилл?

- Ага… Тебе что-то известно о нём?

- Да ничего хорошего, если честно. По новостям как-то видела, было серьёзное разбирательство. Его арестовывали даже. Проводили расследование на тему его отношения к подчинённым. Говорят, что неугодных сотрудников, тех, у кого нет родственников, он живьём закатывал в бетон у себя на стройке. Не платил заработную плату и прочее… Поэтому будь осторожна там. Может, всё-таки вы с Богданом ко мне?

- Свет, ты же знаешь, что Георгий будет искать у тебя. Так безопаснее для всех нас. Все звёзды сложились так, чтобы я оказалась в доме Кирилла Александровича.

- Ладно. Будьте осторожны. Буду молиться за вас. Раз Смоленский на свободе, значит, доказать его вину не получилось. Логично ведь?

- Ага…

Логично-то логично, но что-то неприятно услышать такие слухи о своём работодателе. Точно он себя Синей Бородой назвал. Хотя нет, не называл… тоже говорил о слухах.

Договорив с тётей, мы с Богданом идём умываться.

Уже одиннадцать, а в доме стоит гробовая тишина. Во сколько же встаёт Ева?

Мы входим на кухню, где уже трудится Вероника Антоновна. Женщина добродушно улыбается, желает нам доброго утра.

- А во сколько встаёт Ева?

- У неё нет чёткого графика, ведь раньше няня будила, а теперь…

- Понятно. Мне следует разбудить её?

- Пожалуй, - кивает женщина. – Она меня не особо-то слушается. Девочка с непростым характером, хоть хорошая, добрая.

- В таком случае я пойду и постараюсь привести её к завтраку. Вероника Антоновна, а что с её мамой? Кирилл Александрович сказал, что у Евы нет матери, но… у каждого ребёнка она есть.

- Была, конечно… - женщина косится на Богдана и неловко переминается.

Понятно… Разговор не для детских ушей. Ладно, попробую вернуться к этой теме позднее. Иду в комнату Евы, ищу ту больше по наитию, ведь мне пока не рассказали, что здесь и как расположено. Шагаю медленно, прислушиваясь к окружающим звукам. Надо было спросить, где её спальня, а теперь что остаётся? Ладно, буду одним глазком заглядывать в комнаты.

Открываю дверь и испуганно взвизгиваю, а взгляд прилипает к обнажённому мужскому торсу, который быстро скрывается за белоснежной футболкой.