Чувствую растерянность от ее слов и от того, каким тоном она их произносит. Разве у пятилетних девочек может быть столько грусти и отчаяния в голосе?

— Проезд оплачиваем! — не успеваю никак не отреагировать на фразу Нины, когда кондуктор подходит к нам и начинает нетерпеливо подгонять. Можно подумать, мы похожи на тех, кто хочет прокатиться зайцем. Неужели она не понимает, какая серьезная драма у нас тут разворачивается?

Роюсь в сумке, выискивая свой кошелек. Хорошо, хоть не оставила его в супермаркете, чувствую, набрались бы мы с Ниной много лестных слов в свой адрес. Возвращаюсь к нашей беседе, когда кондуктор уходит, смерив нас напоследок весьма суровым взглядом.

— Нина, — осторожно обращаюсь к девочке. — Давай мы с тобой сначала присядем, а потом поговорим обо всем, что тебя беспокоит.

— Не хочу. Мне итак хорошо.

Делать нечего, присаживаюсь рядом с ней на корточки, держась при этом одной рукой за поручень. Пассажиров в это время пока мало, поэтому есть где развернуться.

— Нин, послушай, — снова мягко, боясь задеть чувства девочки, которая готова на самый отчаянный шаг, лишь бы привлечь внимание отца. — Я понимаю, что тебе сейчас тяжело, но, поверь мне, твой папа тебя очень сильно любит.

Еще бы самой поверить в эти слова. Астахов и любовь находятся примерно на том же расстоянии, как солнце и Нептун. Кажется, девочка чувствует мою фальшь, потому как выдает свое упрямое:

— Нет, не любит.

— Почему ты так решила, малышка?

— Он всегда на дурацкой работе. Ему не хочется со мной гулять, он все время занят! — Нина топает ножкой, и в уголках ее красивых темно-карих глаз выступают слезы-бусинки, которые она отчаянно смахивает рукавом.

Боже мой, на что я только подписалась?! Да у меня сейчас сердце к чертовой матери разорвется от переживаний девочки! Сейчас бы ткнуть Астахова его красивым греческим носом в пробелы в общении с дочерью, а мне приходится выгораживать его, выставляя хорошим отцом. Тоже мне бизнесмен, даже времени не может найти, чтобы забрать дочь! И мамаша у них, видимо, такая же.

Но разве Нина виновата в том, что я попала в опалу? Нужно было сразу отказываться от задания Астахова, а не мямлить в кабинете. Делать нечего, я уже здесь, нужно как-то успокоить малышку…

— Иди ко мне? — раскрываю объятия, не зная, как еще быть в подобной ситуации. Я ведь с педагогического ушла по этой причине, поняла, что теряюсь рядом с детьми. Поступила на эконом, где от меня не требовали ничего, кроме быстрого счета в вычислительных программах и знаний формул…

На удивление, мой интуитивный подход срабатывает, и девочка обнимает меня за шею, прижавшись щекой к щеке. Эта секундная нежность немного придает мне сил и уверенности в себе, правда, длится реально не больше пары секунд — Нина отпускает мою шею и снова превращается в маленькую тучку-колючку.

— А давай поедем в парк? — предлагаю я, снова прислушиваясь к своему внутреннему голосу. — Прямо сейчас поедем, я знаю, одно классное место. Купим хлеба и покормим уточек, что скажешь?

— Покормим уточек?

— Да, уверена, у тебя хорошо получится, — заговорщически подмигиваю малышке, на что получаю весьма скромную улыбку.

Уже неплохо, хоть какой-то прогресс в нашем общении.

— Давай, — кивает Нина, и мы пересаживаемся на сиденья, чтобы доехать до нужного места. Пока едем, понимаю, что поручение Астахова пришлось подкорректировать, причем весьма значительно.

Так, надо бы предупредить его, а то позвонит водителю, надумает еще чего…

Лезу в сумку в поисках телефона, и чувствую, как меня во второй раз за день прошибает ледяной пот. Потому что найти свой старенький сотовый не могу. Его просто нет.