Астахов щурится, словно я сказала ему не то, что он ожидал услышать, и хочет что-то мне ответить, но тут у него звонит телефон, и он, неопределенно махнув мне рукой, переключается на звонок.

Господи, какой же важный... индюк! Чувствую, как ко мне возвращаются вчерашние эмоции: раздражение и даже злость. Можно подумать, только у него одного дела! Вырвал меня из дома, чтобы в лицо наговорить гадостей? Или чтобы при мне повисеть на телефоне, обсуждая проекты по строительству новых отелей?

— Пройдите к Нине, — кивает на второй этаж, на секунду оторвавшись от телефона. — Позже поговорим с вами.

От негодования встряхиваю волосами и иду к лестнице, ведущей наверх. Честно говоря, хочется топнуть ножкой и послать его куда подальше. Пусть благодарит мое безукоризненное воспитание и свою дочь за то, что я все еще здесь. Если бы Нина так прочно не засела мне в душу, ноги бы моей в этом доме не было. Мне просто хотелось убедиться в том, что с ней все в порядке: вчера девочка была очень грустной, и по словам Дена я поняла, что до этого с ней не было таких проблем.

Спиной чувствую, как Астахов провожает меня долгим взглядом. Боится, что я сбегу? Тогда он просто читает мои мысли!

Как бы там ни было, приехать сюда и не зайти к Нине я не могу. Как бы из меня желчь не перла, она не виновата в том, что у нас с ее отцом возникло серьезное недопонимание.

Осторожно открываю дверь детской и тут же оказываюсь в эпицентре хаоса — игрушки разбросаны по сторонам, вещи тоже, даже детский столик перевернут и лежит вверх тормашками…

— Нина? — зову я тихо, взглядом сканируя комнату и пытаясь найти знакомую макушку с двумя косичками.

Только спустя пару секунд понимаю, что Нина сидит на подоконнике — не сразу замечаю ее, укутанную в серый плюшевый плед. Услышав мой голос, она поворачивает ко мне свое зареванное детское личико, однако, вопреки моим ожиданиям, услышать радостное приветствие, выпаливает не без злости в голосе:

— Уходи. Ты такая же, как и все они! Не хочу тебя видеть!

Чувствую, как улыбка сползает с моего лица, а сердце пропускает удар…

***

— Нина, — облизываю пересохшие губы и делаю шаг вглубь комнаты, — я приехала к тебе.

— Уходи, — качает головой Нина и хмурится, очень сильно напоминая своего отца. — Ты не хочешь дружить.

— Хочу, очень хочу! — отвечаю запальчиво, но ей хоть бы хны.

— Нет! Ты такая же, как и все взрослые! Как папа! Тебе все равно!

Детская истерика налицо. Теперь я понимаю, почему Астахов меня выдернул, сам-то он вряд ли в состоянии справиться с малышкой. Представляю лицо босса в тот момент, когда его дочь пропускает мимо ушей его же приказы и методично бьет игрушки, одну за другой. Вот почему он был таким хмурым.

— Нина, — возвращаюсь к Колючке, понимая, что в любом случае нужно ее успокоить. Сухими приказами ребенка не утешить, только хуже сделаешь, здесь надо действовать по-другому. Что я и делаю, стараясь чтобы мой голос звучал как можно мягче: — Я ведь здесь, рядом с тобой. Приехала, чтобы провести время вместе. Чем займемся прямо сейчас?

— Я знаю, что ты про меня забыла! Уходи!

Ее слова сбивают с толку. Наверное, потому что в них есть доля правды. Нет, Нина не выходила из моей головы со вчерашнего дня, я забыла именно о своем обещании покатать ее на катамаране, да и то не со зла — слишком сильно была шокирована жесткостью Астахова и его решением меня уволить.

Вот только попробуй объяснить все это расстроенной пятилетке, в глазах которой плещется неприкрытая обида.

— Я о тебе не забывала, — решаю идти ва-банк и действовать так, как подсказывает мне интуиция. Она меня обычно не подводит, но нужно не забывать тот факт, что сегодня все не как обычно. — Я просто... проспала.