- Тамара Юрьевна… - судя по напряженному лицу, сведенным к переносице бровям и сжатым в тонкую линию губам, вся эта история с матерью ему порядком надоела. – Денег, что я перевел вам позавчера, должно хватить как минимум на пару месяцев.

- А дальше? – с вызовом отозвалась мать, а у меня вдруг резко начался приступ тошноты от такой наглости.

Чтобы перебороть его, я втянула носом побольше воздуха, судорожно выдохнула и почувствовала отчаянную пустоту в душе. Словно тоненькая ниточка, что связывала нас с матерью теперь окончательно разорвалась и больше не удерживала меня рядом с этой чужой мне женщиной.

Может быть так нельзя, может я должна была ее выслушать и попытаться понять. Может… Это «может» было ровно до того момента, пока не обнажилась ее меркантильная сущность. Нет! Ей и дела не было до того, что будет со мной или с папой, интересовало ее лишь собственное положение.

И как я раньше этого не замечала?

- А дальше… - хмыкнул Игорь, брезгливо глянув на женщину, которая так и не встала с пола. – Вы можете устроиться на работу или на крайний случай обратиться за помощью к тому мужчине, что сопровождал вас в кафе.

Было видно как побагровело и покрылось пятнами ее лицо, как она ошалело начала хватать ртом воздух, будто задохнувшись от того, что только что услышала, а я…

Мне уже было все равно – мать свой выбор сделала.

14. Глава 14

Игорь

Ребята, которым я позвонил, приехали довольно быстро, поэтому сборы, погрузка Вячеслава Станиславовича в специализированный автомобиль и «прощание» с матерью Юли, которая к этому времени перестала истерить и теперь тихонько сидела в кухне, прошли в максимально ускоренном режиме.

Казалось Юля и сообразить-то в общей сложности ничего не успела – бегала, собиралась, а главное – даже не пыталась спорить. И это не могло не радовать.

Возможно кто-то скажет, что я действовал на эмоциях и только поэтому решился на такой отчаянный шаг. И я спорить не буду. Вот только решил я все еще там, в кафе, когда услышал с каким пренебрежением Юлина мать говорила о ее отце-инвалиде. Стерпеть не смог, захотелось помочь. И дело здесь не в Смирновой, а скорее во мне и в ее отце.

После того, как мы с Юлей поругались и она отчалила на сборы, я приходил к ней домой, чтобы поговорить с родителями. Мать девушки меня и на порог не пустила, она была абсолютно согласна с выбором дочери и не собиралась ее отговаривать, какие бы я доводы не приводил.

Помню, что в тот день лил проливной дождь и только по этой причине я задержался на крыльце возле подъезда. Пережидал. Уйди я на несколько минут раньше и той, в какой-то степени роковой, встречи с ее отцом могло и не быть.

Говорили мы совсем немного, но Вячеслав Станиславович показался мне на редкость рассудительным и очень доброжелательным. Он просил дать Юле время и помочь самой разобраться в том, чего она на самом деле хочет от жизни. Объяснил он мне и то, откуда у Смирновой взялась такая сумасшедшая тяга к большому спорту. Тамара Юрьевна, мать Юли, в юности тоже подавала большие надежды на этом поприще, но в восемнадцать лет забеременела дочерью, вышла замуж и о спорте ей пришлось забыть.

Она еще долго винила отца Юли в том, что он сломал ей жизнь: амбициозной женщине было сложно принять роль матери и домохозяйки. Как рассказал мне Вячеслав Станиславович – в тот день, когда женщина впервые отвела Юлю к тренеру по художественной гимнастике, а та подтвердила, что у девочки феноменальные способности, старшая Смирнова на время успокоилась и перестала жаловаться на судьбу и мужа. Она переключилась на дочь и всеми силами старалась дать ей ту возможность, которой была лишена сама.