Через полчаса я все еще не сплю, так что, когда раздается стук в мою дверь, иду открывать. Это Владимир, кто же еще? Стоит на пороге, мрачный, как туча, и смотрит на меня ледяным взглядом – того и гляди заморозит.

– Нам нужно поговорить о твоем поведении с моими гостями, – заявляет он, немало удивляя меня.

– А что я сделала не так? – не понимаю его претензии.

– Вот только не надо строить из себя дурочку, – язвительно усмехается он и мне это совсем не нравится, хочется захлопнуть дверь перед его носом, но он делает шаг вперед и вступает в мое пространство, оттесняя назад в комнату и закрывая за собой дверь.

– Я действительно не понимаю, что не так, Владимир Антонович.

– Да что ты! Хорошо, разберем по пунктам. Во-первых, что ты с собой сделала?!

– Простите? – не понимаю я его агрессию, инстинктивно пятясь в сторону от явно злого мужчины.

– С волосами, Надя! Что это?

– Это мой натуральный цвет, – хмурюсь я, беря в руки одну из длинных светлых прядей. – Раньше я красила их в темный, чтобы казаться старше. Но вы и так знаете мой возраст, так что не вижу больше необходимости в маскировке.

– Мне не нравится! – чеканит он, с презрением глядя на меня, отчего сердце щемит от обиды. – Верни то, что было!

– Простите, Владимир Антонович, но это мое личное дело, – говорю твердо, потому что всему есть границы. – И вообще, какое отношение мои волосы имеют к вашим гостям? По-моему, я вела себя со всеми очень вежливо.

– О да, очень вежливо! Особенно со Стасом, – ехидно замечает он. – Ты ведь знала, что я сегодня приду не один. Думаешь, я не понял, к чему эта смена имиджа? Не получилось со мной, так ты решила попытать удачу с одним из моих друзей? Так устала сама тянуть свои кредиты, что решила подцепить спонсора?

Это обвинение настолько неожиданное, что сначала я даже думаю, что ослышалась, не так поняла. Но потом… Потом оно ударяет меня со всей тяжестью, заставляя судорожно втянуть воздух сквозь зубы и оседая на сердце жгучим уколом боли. А это безжалостное чудовище, между тем, продолжает.

– Я вижу насквозь таких девушек, как ты, Надя, – презрительно цедит Владимир. – Вы притворяетесь жертвами, хлопаете глазками, играя в недотрогу, но стоит проявить интерес – и сразу вцепляетесь, в надежде урвать кусок побольше.

– Хватит! – говорю сипло, едва сдерживая рыдания, хотя должна кричать, должна выгнать его, ударить, да что угодно! Но я не могу ничего с собой поделать, меня захлестывает обида от таких несправедливых слов, обида от того, насколько ужасным, отвратительным человеком он оказался, гораздо хуже, чем я могла себе представить. Как он может? Как ему вообще в голову пришли такие мысли? – Уйдите, пожалуйста!

– Серьезно? – продолжает насмехаться он. – Надеешься разжалобить меня слезами?

Я больше не могу этого терпеть. Никто никогда в жизни так не обращался со мной, не заставлял чувствовать себя такой жалкой. Мне нужно уйти отсюда. Неважно куда, лишь бы подальше от него.

Обогнув его по кругу, я быстро направляюсь к двери, на ходу вытирая слезы, но Владимир останавливает меня, грубо хватая за запястье.

– Мы еще не договорили, Надя.

– Отпустите! – пытаюсь вырваться из его стальной хватки. – Я не хочу вас слушать, я ухожу! Увольняюсь! Вы не имеете никакого права так со мной обращаться и я не собираюсь этого терпеть!