Она смотрит на меня как на идиота, на самодура, но мне плевать на её мнение. Это моя дочь, и я решаю. Тем более, у меня имеются причины для этого запрета.

– Вы уверены в целесообразности этих запретов? – осторожно спрашивает няня Аня.

Теперь, кажется, моя очередь смотреть на неё, как на идиотку. Она посылает мне снисходительную улыбку и поясняет:

– Это крайне непедагогично. Видите ли, Олег Фёдорович, при жёстких ограничительных мерах у детей срабатывает некий сигнал. Ну, вы же знаете, не можете не знать, про запретный плод. Он всегда сладок. Чем больше запретов, тем выше вероятность, что ребёнок захочет это попробовать только из-за того, что это категорически нельзя получить в семье. Таким образом, мы получаем расстройство пищевого поведения, то, что дети ищут – и находят – запрещённый контент в сети, общение онлайн с сомнительными людьми, частые ссоры с родителями, которые, как думают дети, не понимают их, игнорируют, не додают своей заботы, ласки, любви, даже побеги из дома…

Со скучающим видом смотрю на часы. Не хочу показывать, как меня выводит из себя эта чопорная сухая женщина с горящим зеленоглазым взглядом. Её пухлые губы всё говорят и говорят без остановки, отчитывая меня. Словно она действительно знает, что нужно моей дочери! Ксюша и так прекрасно живёт без телевизора, телефона или планшета!

Только перестала просыпаться в кошмарах из-за произошедшего. Только забыла про случайно увиденный выпуск новостей. Неизвестно, что она может ещё увидеть или услышать по «ящику», поэтому ни в коем случае нельзя допускать повторения. Нельзя допустить, чтобы из-за случайного репортажа моя дочь снова начала впадать в истерику и задыхаться от ужаса.

– Я не думаю, что в дошкольном возрасте реально стоит переживать о расстройствах пищевого поведения и побегах из дома, Анна Евгеньевна, – отрезаю я. – Поэтому будьте так любезны соблюдать правила моего дома, в противном случае, я буду вынужден указать вам на дверь!

Она поджимает губы. Щёки покрываются красными пятнами. В зелёных глазах блистают искры недовольства. Но её ума хватает на то, чтобы не перечить.

– Надеюсь, вы знаете, Анна Евгеньевна, что всё тайное рано или поздно становится явным? Так вот, не сомневайтесь, я узнаю, если вы ослушаетесь. Я бы с удовольствием продолжил наш чудесный разговор, но мне уже пора на работу.

– Не забудьте, что вы обещали Ксюше, – еле слышно напоминает Аня.

Я останавливаюсь, едва дойдя до двери.

– Что именно? – спрашиваю, не оборачиваясь на неё.

– Приехать пораньше и уделить ей время.

– Я постараюсь. Хорошего дня.

– До вечера, Олег Фёдорович!

Весь день я в разъездах. От офиса в администрацию больницы на переговоры, оттуда – на производство и обратно в офис. У меня всегда очень много дел и высокая занятость. Обычно на работе я отключаю всё остальное и пытаюсь сделать этот мир чуточку лучше.

Но именно сегодня я часто бросаю взгляд на часы, отмеряя минуты до конца рабочего дня.

Нет, дело вовсе не в словах няни Ани. Разве она мне указ? Тем более, что она всего-то мне напомнила о собственном обещании. А вот Ксюша, скучающая по папе, однозначно заслужила моего внимания. Земля не перестанет вращаться, если я стану приходить домой вовремя и побольше уделять времени семье!

Ровно в шесть вечера я оставляю всю документацию, все отчёты и счета прямо там, на своём столе, и покидаю офис под задумчивым и чуточку любопытствующим взглядом секретарши Любочки.

Любочке хорошо за тридцать, она счастливая жена и мать четырёх детей. Чаще сидит на больничных, чем в приёмной, но умудряется держать в полном порядке все бумаги и мой график, поэтому я ни за какие коврижки не соглашусь заменить её на кого-то другого. Она незаменима. Даже если рожает очередного младенца.