– Видите ли, я только и думаю, что об этом Сколе. От него пошли все наши напасти. Да, это верно – я считаю, что зло породили простые люди, которые сочли, что разбой – это лучший способ устроить свою жизнь. И всё же корень невзгод – это Скол. Он сломал наш народ. Эти выдуманные богатства, что скрываются в его недрах, вскружили людям голову. Вот маги склонны полагать, что Сколы – это тоже своего рода волшебство. Учение жрецов говорит о том, что наш мир – это огромный шар, летающий в бездне мрака. А никаких камней, гор и сколов вне нашего шара быть просто не может. А они есть. Кому из них верить!?

– Верить жрецам или магам – это личное дело каждого, – сказал Ломпатри.

– Я не призываю вас верить магам. Я считаю, что если Скол – волшебство, то сказочное существо гораздо лучше способно понять его природу, нежели мы люди.

– Думаете, между моим нуониэлем и Дербенским Сколом существует невидимая связь? – спросил Ломпатри. – Ведь это абсурд! Такие рассуждения смешны.

– Понимаю, – с грустью в голосе ответил Гвадемальд. – Но я надеюсь, что ваш нуониэль сможет пролить свет на некоторые особенности этого явления. Вдруг в его земле тоже падали такие огромные экземпляры? Я в отчаянии, господин Ломпатри. Пытаюсь найти выход из ситуации и уповаю на всякие несуразности. Я как деревенская баба, бегущая к знахарке за приворотным зельем; готов поверить во что угодно, лишь бы положение наладилось.

– Ну что же, я могу познакомить вас с господином нуониэлем, – с расстановкой заявил Ломпатри. – Это существо я уважаю как равное себе, несмотря на его тусветность: оно спасло мне жизнь. Надеяться на то, что от него будет много толку, я бы не стал. Нуониэль ранен и лишь пару дней назад стал сносно держаться на ногах. Его горло пронзила стрела, и я ещё не слышал, чтобы он вымолвил хоть слово. К тому же, после ранения у него случился провал в памяти. Но если вы настаиваете…

– Стрела в горле! – удивился Гвадемальд. – Если он выжил после такого, то он и впрямь сказочный!

Гвадемальд послал своего солдата за Воськой, которому предстояло привести нуониэля. Некоторое время рыцари просидели одни. Они испили ещё эля. Захмелевший Гвадемальд распорядился добавить масла в каганцы и забрать со стола грязную посуду.

Нуониэль ступил в шатёр, посмотрел на Гвадемальда, скинул с головы капюшон и поклонился. Рыцарь увидел в этом поклоне не рабское приветствие, а знак уважения от равного себе по чести. Нуониэль, видимо, только что закончил принимать ванны – он выглядел чистым и свежим. Длинные веточки лиственницы, аккуратно забранные назад и подвязанные, ниспадали толстыми, прямыми линиями. Желтеющие травинки на месте бровей и бороды аккуратно острижены. Одет он был в свой чистый запасной зелёный плащ. На плечах красовалась лисья шкура, а вокруг шеи белел свежий льняной бинт. Гвадемальд медленно поднялся из-за стола и в изумлении открыл рот. Он подошёл к нуониэлю, вежливо поклонился в ответ и, взяв его под руку, повёл к столу.

– Моё имя, Гвадемальд Буртуазье из Кихона, – говорил рыцарь, усаживая нуониэля рядом с Ломпатри. – Рад видеть вас в гостях. Мне рассказывали, что существует приветствие, общее для всех народов и существ в этом мире. Оно произносится на айседолийском языке. К сожалению, я никогда не слышал этого приветствия. Но, если бы дело обстояло иначе, я непременно использовал бы его при этой нашей встрече.

Гвадемальд испытывал явное удовольствие, наблюдая за нуониэлем. Он предлагал ему яства и наполнял его кубок своим элем. Гость отвечал поклонами и улыбкой.

– Признаюсь, – говорил Гвадемальд, – я захмелел и никак не могу придумать способ узнать о вашей жизни. Ранение лишило вас речи, но, я уверен, со временем вы сможете рассказать нам о своём доме.