– Эй ты! – обратился к Ломпатри Акош. – Это ведь твой лекарь, так?

Ломпатри выдержал паузу. Один пузатый разбойник уже вытащил из ножен ржавый меч. Рыцарь понюхал почти превратившийся в уголёк сухарь, потом снова поднёс его к пламени и сказал:

– Не перед тобой, холоп, мне – рыцарю отчитываться.

Акош смолчал. Все замерли. Неожиданно главарь бандитов ударил ногою по костру, и в Ломпатри полетели горящие головешки. Кто-то закричал: «гады!» Зашипели обнажаемые клинки. Разбойники кинулись в атаку. Закич и нуониэль сидели ближе всех к разъярённым гостям, и на них пришёлся первый удар. Воська, по приказу рыцаря, притащил с сундуком и оружие. Теперь он кинул лежавшему на земле Ломпатри рыцарский меч. Благородный рыцарь схватил оружие, встал и побежал с поля боя куда-то во тьму. Воська испугался, но, придерживаясь плана, кинул копьё отскочившему от костра Закичу. Нуониэль припал к земле. Он с опаской глядел из стороны в сторону не зная, что же ему теперь делать. Бинты, которые Закич так и не успел размотать до конца, грязными тряпкам свисали с шеи сказочного существа.

– Эй! – крикнул ему Воська, и тут же бросил нуониэлю меч, завёрнутый в грязные тряпки.

Неожиданно сказочное существо ловко схватило меч, скинуло с клинка тряпьё и в тот же миг оказалось на ногах. Тонкое, изогнутое стальное лезвие блеснуло между нуониэлем и бандитами, которые так и замерли перед внезапно появившимся перед ними воином. Ещё несколько раз нуониэль крутанул меч в своей руке, да так быстро, что за его движениями было не уследить. Затем он отвёл меч назад, а свободную руку выставил перед собою, будто бы страж, запрещающий идти дальше. Разбойники, с кинжалами, ножами, топориками и мечами наголо, резко остановились, налетая друг на друга, как если бы перед ними вдруг возникла невидимая стена. А может, они просто не решались нападать на того, кто столь искусно владеет мечом?

– Вспомнил! – со страхом в голосе, прошептал Воська, прячась за сундуком.

Однако дальше нуониэль ничего не делал. Он будто бы на секунду исчез из этого мира, а потом вернулся обратно и уже не понимал, что здесь происходит. Сказочное существо опустило руки, посмотрело на свой меч, будто бы в первый раз видит его. Разбойники, не мешкая, воспользовались ситуацией и повалили нуониэля на землю.

Закич тем временем стоял у палатки. Здесь его прижали двое. Противники не отличались расторопностью, поэтому Закич всё ещё был жив. В странствиях Закичу случалось с оружием в руках защищать свою жизнь, но он не слыл хорошим солдатом. Он крепко держал оружие в руках и был далеко не трус. По крайней мере, так говорил Ломпатри, всякий раз как они выбирались из очередной передряги. Сам Закич смотрел на любое сражение как на границу жизни и смерти. Он очень крепко держал копьё, потому что много раз видел как из-за пота и крови, у воинов из рук оружие просто выскальзывало, причём в самый неподходящий момент. Во время драки Закич ужасно боялся: всё тело у него пробирала дрожь. Но он постоянно твердил себе, что мешкать нельзя. Этому он научился в первом своём сражении. Один старый воин так и сказал ему, вынимая меч из солдата, который пытался отрубить Закичу голову: «не мешкай. Ещё драться надо». И Закич дрался. Дрался, невзирая на страх, усталость и то, что совсем не умел владеть копьём. Сейчас у палатки он обменялся с нападающими парой звонких ударов. Те не спешили набрасываться на него, а он не спешил умирать.

Толстый разбойник, который сидел на нуониэле уже вознёс свой кинжал, чтобы вспороть брюхо своему сказочному противнику. Тут из тьмы появился Ломпатри. В руках у него теперь был не только меч, но и тяжёлый красный щит оживальной формы, с изображением гарцующего белого единорога. Руки скрывали кольчужные ратные рукавицы. Рыцарь со всей силы пнул толстяка в грудь. Бедолага отлетел аршина на три. Ещё одного Ломпатри сразу же заколол, вонзив сияющий меч ему под рёбра. Третий лихой малый напал на рыцаря слева. Ломпатри подскочил к нему, подсечкой повали на землю, и острым концом щита пробил ему грудную клетку.