Сообразив в чем дело, Аня села Власову на коленки и обняла.

– Ну, извини меня, ладно? Я больше не буду, – она лукаво ухмыльнулась.

– У меня такая девушка могла быть только в те времена, – пару секунд подумав, сказал Власов, – Тогда люди другие были. Я же потом на ней жениться хотел, но после школы она сразу же вышла замуж за иностранца и свалила в Нью-Йорк. Родила ему двоих детей, потом развелась с ним и открыла русский магазин. Сейчас она где-то девяносто килограмм весит. Вот. И остались у меня о Наде только одни воспоминания. А ведь эта ночь на озере была лучшим моментов в моей жизни.

– А у меня не было никаких лучших моментов в жизни, – Аня вздохнула и положила голову на плечо Власову.

– Серьёзно? Даже в детстве?

– Блин, ну хотя был один момент, но ты его не оценишь. Не было в нем никакой приятной загадочности, – она улыбнулась.

– Ну, говори.

– Так уж и быть. Был у меня такой вечерок, когда мы только со Славой открывали для себя новый уровень любви. Мы укололись и потрахались. И я потом ещё лежала на матрасе вжаренная и уколотая. Такой кайф был.

Внезапно Михаил ощутил огромную пропасть между ним и Аней. Отчего ему хотелось плакать.

– Нет. Мы с ней никогда не сойдёмся. Никогда, – думал он.

– О чем задумался? – она улыбнулась, попутно засунув руку ему в трусы.

– Ты что это делаешь?

– А ты как думаешь?

– Прекрати, – неожиданно для себя произнес Власов.

– Что прекратить?

– Тебе сколько лет?

– Сколько надо, – грубо ответила она.

– Послушай, а вот ты меня любишь как своего Славика?

– Ты что, дурак?! – Аня дала Власову пощечину. – Мудак ебаный!

Она разревелась и ушла в другую комнату. Власов остался один.

– Дура. Перебила меня на самом интересном месте, – думал Власов.

Он так и не рассказал ей, чем кончилась история с озером, потому что на следующий день, когда Власов вернулся домой, в квартире не были ни Ани, ни недавней зарплаты, ни его ноутбука.

Путь к правильной жизни.

Власов уволился из аптеки. Шамиль плохо воспринял такое решение и затребовал с Власова выходное пособие, но ребята из охраны за него вступились. Они в принципе понимали Власова. Напоследок Михаил повёл их курить кальян, после чего Ибрагим всё-таки спросил у Власова.

– Ты её трахнул-то?

– И не раз, – подтвердил Власов.

Говорить правду означало ещё больше втаптывать себя в грязь. Вообще Анин уход по-английски воспринимался Михаилом болезненно, но постепенно Власов даже испытывал некое чувство приятной ностальгии, вспоминая её пребывание в его квартире, которое постепенно перерастало в некое неисследованное Власовым чувство.

Власов не понимал, как он будет жить без денег. За квартиру будет нечем платить, но самое страшное – кончатся деньги на алкоголь. Видимо Власов всё-таки пошел бы работать в поликлинику, если бы не внезапное сообщение, посланное на его мобильный телефон.

– Миша. Не узнал? – гласило оно.

Это был давнишний знакомый Власова Николай Петров. В виду своего социального бедствия Власов меньше всего хотел общаться с Петровым, который имел хороший бизнес. Николай был одним из тех замечательных людей, которые отказались от всяких там норм морали, чести и совести ради приятной жизни и добились этой жизни. А Власов так не мог, и это вызывало в нем даже какую-то зависть.

Делать было всё равно нечего, и Власов позвонил ему. После расспроса о знакомых и разговора на общие темы Петров вдруг обмолвился, что у него есть долг перед Михаилом. Власов заинтересовался. Долг подразумевал деньги, а денег всегда много не бывает.

Петров назначил встречу в японском ресторане. В последнее время Россия переживала бум японской кухни. Причиной всего этого было наверно то, что советский человек видел особую эстетику в суши и роллах, которую не могли ему дать пельмени с макаронами. Николай сидел за столом в углу. Это был высокий и толстый человеком с физиономией напористого кабана, дорого одетый с золотыми часами на руке. Михаил оделся скромнее. На нем были потертые джинсы, шерстяной свитер и кожаная куртка. Власов подсел к нему, у них сразу завязался разговор.