Сумевшего объединить большие части прежней империи Юстиниана (527–566 гг.) одни называют последним римским правителем, другие – первым византийским царем. Сознавая, что государство основывается не только на силе оружия, но и на праве и что правовая неопределенность является результатом неупорядоченности римского права, прежде всего противоречия между jus и lex, Юстиниан решил провести кодификацию его источников. Путем устранения различий между jus vetus и jus novum (древним римским правом, нормы которого излагались в трудах классических правоведов, и новым правом, проистекающим из конституций римских императоров) он хотел создать единую правовую систему и с ее помощью вернуть стабильность римскому государству.

Работа над кодификацией осуществлялась с помощью юристов, занимавшихся практической и теоретической деятельностью, под руководством прославленного Трибониана[162]. Вероятно, именно под влиянием этого главного и подлинного творца кодификации было решено в первую очередь переработать наиболее известные труды классических юристов – так появились Digesta (или Pandectae). Позднее был создан официальный учебник права Institutiones, затем дополненный сборник императорских установлений Codex repetitae praelactionis и сборник конституций, которые были плодом законодательной деятельности Юстиниана, Novelae.

Кодификация Юстиниана, получившая в Средние века название Corpus juris civilis, достаточно долго (почти два века) применялась в Византии без значительных изменений. В государстве, имевшем «четко очерченное правовое наследие, основанное на греческой концепции превосходства естественного разума и римском чувстве порядка»[163], имелись и юристы, и судьи, были свои юридические школы, правовая литература, развитая система законодательства и управления.

Подробные сведения о Византии XI столетия мы можем почерпнуть из сочинений византийского полководца Кекавмена. Его «Советы и рассказы» – уникальный исторический памятник, дошедший до наших дней в единственной рукописи. Этот замечательный труд глубоко и всесторонне освещает не только жизнь и внутренний мир византийца, но и положение дел в государстве. Для нас интересно, что уже во втором из 91 параграфа говорится о правосудии и справедливом суде:

Как видим, лицо, имеющее право судить, наделено властными полномочиями по отправлению правосудия, т. е. перед нами профессиональный судья, который должен судить справедливо (и это мерило добросовестности и кротости выполнения им служебных обязанностей), чтобы заслужить одобрение Господа и не уподобиться Пилату, «потому что, способный отпустить Господа, он не сделал этого»[165].

Следует отметить, что уже в этот период наблюдается обособление судебной власти. В Византии существовало несколько разрядов судей – судьи фемные (нередко источники называют их преторами), судьи войска, судьи столичные, которые также делились на несколько разрядов – дворцовые судьи, судьи при ипподроме, получавшие жалование или часть судебных сборов (так называемые судейские).

Фемные судьи, будучи представителями высшей провинциальной администрации, обладали широкими полномочиями: вершили суд над преступниками (исключая особо важные преступления заговор, мятеж, ересь) и разрешали споры, связанные с недоимками, в их обязанности входило наблюдение за распределением и взысканием налогов и выполнением повинностей в пользу государства. Поначалу фемные судьи были подчинены стратигам (наместникам), однако к концу X века стали от него независимы. С укреплением института фемных судей объем полномочий стратига и соответственно влияния на судью и его решения сокращался в пользу последнего. Именно поэтому особое значение приобретали личностные качества судей – честность и неподкупность, справедливость при отправлении правосудия.