Бэн нежно погладил крышку, пока Джек думал про него – «какой же озабоченный мудозвон», и повернул на сто восемьдесят градусов, и что-то внутри предмета вдруг затрещало. Из задней части его корпуса вылезала наружу, подобно тем, кто был до нее, пластина, точно также меняющая свой цвет. Но за ней располагался не знакомый нам шланг, а довольно непростой на вид механизм, представляющий собой скреплённые чем-то вроде белоснежных человеческих суставов, покрытых застывшим на них подсолнечным маслом, сплющенных труб (цвета самого цилиндра). Две первые трубы выскочили по обеим сторонам от пластины, и из них каждую секунду появлялись следующие, превышающие размером все свои прошлые версии. Выдвигались они до того момента, пока не достигли уровня рук призвавшего их человека. Последние из этих труб, прекратив наконец свое движение, надувались, словно к ним был подключен мощный насос. Далее послышался тихий хлопок и края уже раздувшейся, как типичное сравнение этого с половым органом, трубки лопнули, образовав средних размеров проемы. Заглянув внутрь, можно было увидеть, как несколько десятков тонких штырей, напоминающих тем не менее напуганных угрей, что из разных концов своего аквариума сбивались в стаю, переплетаются между собой и образуют что-то наподобие железных подставок, в каждую из которых можно было опустить все свои пять пальцев.

Господин опустил в два образовавшихся слева и справа кратера обе руки. Послышался лязг металла и на лице начальника виднелась крупица привычной для него в данном процессе боли, которую он всеми силами пытался заглушить и не придавал ей особого значения. Для каждой подушечки его пальцев также имелось специальное металлическая поле, из которого вырастали шипы (по одному на каждую). На кончиках этих шипов что-то резко загорелось зелёным светом, будто светофор, разрешающий встречному потоку озаряющих улицу своими полированными крыльями машин продолжать движение вперёд и только вперёд.

Бесконечный поток энергии, проходящий сквозь тело, подобно удару молнии. Чувство, что в этом безумном процессе от тебя отделилась твоя же копия, только уже с совершенно другими намерениями, состоящими в манипулировании всеми твоими физическими действиями посредством слияния с нервной системой. Маленькие шарики, перекатывающиеся под кожей, прямо в сосудах, от запястья к локтю, от локтя к плечу, а далее – прямиком в гигантский носитель информации, в ядро машины, приводящей в действие каждую шестерёнку единого механизма – в мозг. Всё это на своей шкуре испытывал Бэн, которому это состояние напоминало, конечно же, любовную эйфорию. По его напряженным мышцам было понятно, что он испытывал бы это снова и снова. Быть сильным, чувствовать, как оно течёт в тебе, каждый раз возбуждаясь при этом. Теперь ты не человек, ты – что-то внеземное, находящееся в неподчинении. Для тебя жизнь не может считаться жизнью, пока ты находишься за её пределами.

И вновь ожили эти богомерзкие щупальца! Пять с одной, и еще пять с другой стороны – все они снова обрели свою силу и свое зрение. Они вырывались из отверстий, вместе с нанизанными на них кольцами и колпачками. Но они не были хаосом – в них царила гармония, упорядоченность, связность со всеми звеньями их общей цепи. Они выстраивались; Джек видел перед собой уже не ползучих аспидов, а огромные руки. Длинные шланги стали пальцами этих нечеловеческих рук – четыре сверху и один сбоку, и так с обеих сторон.

– «И что ты теперь скажешь, Пит!» – Бэн сжал зубы, глядя исподлобья, словно хотел всех испепелить. Вид у него был совсем даже не оживленный, а скорее наоборот – иссушенный. Старые ранки вновь пробили острые оборудованные кончики машины – как иглы в уже сине-зелёную локтевую ямку наркомана. Его приход длился недолго, вспотел и покраснел лоб – безграничное удовольствие оказалось очень даже ограниченным. —«Я помог ему арендовать целый этаж для этой жирной дуры с её бесконечно тупыми идеями, а теперь он смотрит на меня, как на «подай-принеси»…Сам скоро здесь будешь, Пит, под тобой уже копают. И тогда посмотрим, как ты начнешь ссать кипятком после своего «Коффе-Клера».