Отец запретил мне спрашивать его о ней, хотя я видел, что он любит её. Как любит и всех своих остальных жён, которые стали для меня матерями. Но они были не простыми женщинами, они были богинями. Хотя мы все звали их мамами: мама Лилу, мама Ди, или просто «мама». Когда мы немного подросли, нам разрешили их называть по именам.

Чаше всего с нами возилась или Маша, или Солнышко, а также Наташа. У каждой было по двое и даже трое детей, но меня они любили, как своего. Судя по их разговорам, они тоже знали, кем является моя мать. Но на мои вопросы они не отвечали, а только внимательно смотрели на меня. И я понимал, что моя родная мать жива, но, по каким-то очень серьёзным причинам, не может быть рядом со мной. Это была тайна, которую хранили от меня все, кто знал мою мать.

Нас было тридцать два ребёнка, за которыми постоянно присматривал кто-то из взрослых. Реже всего с нами занималась Лата, так как она была Хранительницей одной из Вселенных Отца.

Я был не такой, как остальные дети и даже мамы. У меня одного не было ауры. От слова совсем. Когда Отец открывал свою ауру, она светила так ярко, что все прикрывали ладонями глаза. У мам тоже были очень лучистые ауры. У моих сестёр и братьев их энергетические оболочки светились не так ярко, но они у них были. Из-за этого я иногда чувствовал себя гадким утёнком и тогда сразу ко мне подходил кто-то из взрослых, и начинал меня успокаивать.

Ди мне как-то рассказала, что у богов бывают светлые и тёмные ауры.

– Как это тёмные? – удивился я тогда.

– У Хаоса и его детей именно тёмные ауры, – ответила она. – Поэтому они и живут на тёмной половине Мироздания.

– Но у меня её вообще нет.

– Потому, что ты особенный. Но об этом тебе знать ещё рано.

Все взрослые, которые окружали нас, умели читать наши детские мысли. Особенно этим славились Пэмандр и Люцифер, которые были Демиургами в соседних Вселенных и бывали у нас несколько раз. Именно поэтому я решил избавиться от дополнительного контроля с их стороны и у меня это однажды получилось. Это стало заметно сразу по реакции Маши, которая первой из всех обратила внимание на произошедшие во мне изменения. Потому, что моё сознание оказалось недоступно для посторонних и она не смогла его просканировать, как всегда легко делала до этого .

На меня сразу с её стороны посыпалась куча вопросов.

– Ты сам заблокировал своё сознание? – всполошилась Маша.

– Сам, – гордо ответил я.

– Зачем ты это сделал?

– Я просто исправил существующую несправедливость. Вы умеете читать наши детские мысли, а мы нет. Вот теперь я с вами оказался на равных.

– Но тебе всего только без году неделя. Как у тебя это получилось?

– Не знаю. Я просто очень захотел этого и всё.

Богиня посмотрела на меня оценивающе и ничего не сказала. Потому, что не успела, так как в этот момент ко мне подбежали две её дочки и потащили меня с ними играть. Я любил играть с дочками Маши. Их звали Вера и Надя. Они были все в мать. Такие же весёлые, смешливые и любопытные.

После игр меня навестил Отец. Видимо, с ним связалась его жена Маша и он сразу появился в нашем «детском саду». Хотя я уже тогда подозревал, что он узнал об этом сам. Ведь он же Создатель и знает всё, что происходит в созданных им Вселенных.

Отец не стал ни о чём меня спрашивать, а только впился в меня своим взглядом. Но я не отвёл глаза и тоже уставился на него. Так мы секунд десять пялились друг на друга, после чего он хмыкнул и потрепал меня по макушке.

– Весь в мать, – сказал он и пошёл проведать остальных своих детей.

Судя по интонации, высказанной им в этой очень короткой фразе, это была похвала в мой адрес. Именно тогда я понял, что моя мать является необыкновенной женщиной, что ставило её выше других, и мне от неё по наследству передалось что-то особенное, присущее только ей одной.