Полоскаться в ледяной воде – то еще удовольствие.

Но хотя бы так. Не знаю, как справляются люди, у которых нет колодца. Полагаю, им приходится таскать даже для питья воду из магазина. Значит, выходить куда чаще. Намного чаще..

Полагаю, люди без колодцев давно мертвы.

Ставлю ведро, в котором воды убавилось лишь на дюйм, обратно на пол. К остальным. Вытираю лицо полотенцем и возвращаюсь в спальню. Переодеваюсь в футболку и штаны. Выйдя в гостиную опять слышу:

– …мы готовы дать вам еду и кров, безопасность и защиту. Если нас кто-нибудь слышит, повторяю, у нас нет Имитационных..

– Вырубай – говорю Лил – ничего нового не будет. Полгода нет, и сегодня не Рождество, чтоб мечты сбывались. Пошли есть.

Она кивает, выключает радио, оставляет антенки и поднимается на ноги..

… Я просыпаюсь от мерного звона колокольчика. Заснул, как всегда, у окна с винтовкой в руке. Теперь я сжимаю ее крепче и судорожно поднимаюсь на ноги.

Еще пару раз звякнув – колокольчик замолкает.

Кто-то забрался в дом.

Несмотря на оружие в руках, я начинаю дрожать, точно первоклассница. Нельзя включать фонарик без крайней необходимости, нельзя выдавать свое местоположение. А значит, мне придется идти туда в темноте.

К кому?

А если это Они?

А я их не увижу? Они-то меня услышат..

Черт, лестница. Как я увижу пометки на скрипучих ступенях, не включая фонаря?

Прошло два дня с того момента, как долбанная дочка Клейбов разбила мое окно. Но я так и не придумал, как его починить, не выходя на улицу. Я не мастер таких дел.

В итоге просто изнутри подпер дыру картонкой, надеясь, что никому не будет дела до моего зашторенного окна с заднего двора.

Но видимо, это не остановило того, кто теперь в моем доме.

Больше всего мне хочется, как в детстве, залезть под одеяло и подождать, пока родители со всем разберутся. Но мне 37, все мои те или иные близкие мертвы, я в доме один и у меня винтовка. Единственный, кто мне может помочь сейчас – я сам.

Правило номер 6 – рассчитывать только на себя. Вытекает из правила номер 2 – никому не доверять.

Спуститься в любом случае надо – гораздо хуже дать себя застать врасплох во сне. Или дать кому бы то ни было затихориться где-то в моем доме в выжидании момента, чтобы меня грохнуть.

Беру фонарик, но пока не включаю его. На ощупь дохожу до лестницы и затихаю.

Прислушиваюсь.

Какой-то шорох на кухне. Кто-то, кто пробрался в дом – сейчас на кухне.

Мне повезло, что кухня за углом – потому я могу включить фонарик, сильно прикрыв его ладонью. Высвечиваю ступени, запоминаю метки, выключаю фонарик и быстро, но бесшумно, спускаюсь вниз.

Не вижу, чтобы на кухне играл фонарик. Значит, этот кто-то шарится в темноте, как и я.

СКРИП!

Проклятье! Половица подо мной скрипит и шум на кухне мгновенно затихает. Решаю не тянуть кота за хвост – тут же врубаю фонарь, направляю перед собой и щелкаю затвором.

Вот оно – вижу какую-то фигуру.

БАМ!

Стреляю.

Фигура падает на пол без единого звука.

Я высвечиваю фонариком теперь уже лучше, когда фигура не может убежать или накинуться на меня.

– Черт бы тебя подрал – рычу я, подойдя ближе и рассмотрев «гостя» – какого хрена ты сюда вернулась?

Лили держится за ногу. Пуля задела ее ногу лишь по касательной, но маленькие девочки типо нее любят устраивать трагедии из-за ничего. Коленку сдерет – больше крови будет.

– Обкрадываешь меня?! – догадываюсь я.

Мысль о том, что она собиралась забрать моей драгоценной еды, ввергает меня в ярость. Я хватаю ее за шкирку и тащу опять к заднему выходу. Но перед тем как захлопнуть дверь перед ее носом, шиплю:

– Увижу в своем доме или на своем участке еще раз – буду стрелять. Клянусь богом, я буду в тебя стрелять, черт тебя дери. Только попробуй здесь появиться хоть еще раз.