И обращался с оружием настолько сноровисто, что я даже на него засмотрелась. Вернее, пялилась раскрыв рот, пока мужчина не подошел ко мне и о чем-то не спросил.

У него оказался приятный голос, только вот я ничего не поняла – ни единого его слова.

– Похоже, я не знаю вашего языка, – расстроенно сообщила ему.

Зато я прекрасно понимала, что опасность миновала. Черным обугленным ковром она лежала на песке, приконченная огнем и мечом, и силы почему-то решили меня оставить.

Я измучилась окончательно и бесповоротно. Настолько, что захотелось прилечь рядом с двенадцатилапыми трупами.

Но мужчина мне не позволил. Подошел еще ближе, сжал мои плечи и уставился мне в лицо.

У него оказались светло-карие, неожиданно яркие глаза. А еще от него пахло пустыней, огнем и… чем-то таким, что я всегда искала в мужчинах, но никогда не находила.

Наверное, поэтому до сих пор была одна – глупая двадцатилетняя девственница, дожидавшаяся свою идеальную любовь, а вместо этого нашедшая пауков и пустынного воина верхом на крабе.

То есть на скате.

– Я все равно ничего не понимаю. Говорю же, я не знаю вашего языка!

Он в очередной раз что-то произнес, причем в приказном тоне, после чего уставился на меня давящим взглядом, и мне стало казаться, что он каким-то таким образом пытался проникнуть в мой разум.

И, что характерно, проник. Потому что…

– Хорошо, что я успел вовремя, иначе ты сейчас бы здесь не стояла и не разговаривала. И все-таки, как ты здесь очутилась? – требовательным голосом спросил он, на что я раскрыла рот.

Тут мужчина перестал держать меня за плечи. Шагнул в сторону, наверное, чтобы получше рассмотреть меня в нарядном розовом платье, в котором я вряд ли вписывалась в местные пейзажи – во все эти колонны, песок и трупы монстров!..

Я нервно провела рукой по боку, поняв, что поясок тоже потерялся. У меня вообще ничего не осталось – только то самое платье, нижнее белье и маленький баллончик с перцовым газом в левой руке.

– Проклятые фанатики! – произнес незнакомец резко, даже с ненавистью. – Давно пора было всех перевешать на главной площади Сирьи! Неужели пытались принести тебя в жертву Аль-Бенгази?

– А… – сказала ему. – О-о-о… – потому что слова, которые пытались вырваться из моего рта, были не совсем русскими.

То есть совсем не русскими.

Заодно до меня дошло, что мой спаситель тоже говорил не на моем родном языке. Но при этом я прекрасно его понимала – все, от первого до последнего слова!

Ну, кроме Аль-Бенгази и Сирьи, но я подозревала, что первое – это имя, а второе – географическое название.

– Я как-то здесь очутилась… – выдавила из себя, после чего замерла, прислушиваясь к собственному голосу.

– Не пугайся, – усмехнулся спаситель. – Я – маг и вернул тебе знание Исконного языка, на котором говорят в нашей стране. Его знание заложено у всех младенцев Андалора с самого их рождения.

Тогда-то я испугалась еще сильнее. О чем он вообще говорит?!

– Значит, тебя здесь бросили? – продолжал допытываться мужчина. – Оставили, чтобы сожрали Темные, а сами сбежали? Или их тоже сожрали?..

– Бросили, – повторила я за ним, пытаясь привыкнуть к звучанию нового языка.

Тот, кто назвал себя магом, кивнул.

– Как тебя зовут, жертва? – поинтересовался у меня.

Он снова что-то сделал, и саднящее, обгоревшее на солнце лицо перестало болеть. Заодно я почувствовала себя значительно лучше, словно ко мне вернулось не только знание изначального языка Андалора, но и часть растраченных в этом городе и под палящим солнцем сил.

– Жертва, – повторила за ним. – Я что, сплю?

– Не похоже, – усмехнулся незнакомец.

– Может, я умерла и это загробный мир?