В ответ я удивлённо взглянула на собеседницу. Трудно представить, чтобы в этой ледяной пустоши таверны были настолько хороши. Что тут сказать, это изрядно портило образ маленького, уютного городка, сложившийся у меня в голове.

– Видишь ту статую вдалеке? – продолжила Фило удалённую экскурсию по городу. – Которая на площади. Там, где человек прижимает своим ботинком существо с лицом шакала. Главная достопримечательность и гордость этих мест.

Статуя действительно ненадолго привлекла моё внимание ранее. Ничего величественного в ней не прослеживалось, мне доводилось видеть памятники намного больше этой. И всё же что-то в ней цепляло взгляд.

Было трудно спутать поверженное существо с кем-либо ещё. Из уроков истории я хорошо помнила эти клыкастые фигуры, запечатлённые в памяти вот уже нескольких поколений народов нашего предела.

– Судя по всему, она отсылает к победе людей над Гегемонией Ра? – задала я наводящий вопрос у собеседницы.

– Именно. Это их торжество свободы от долгих лет рабства. Иронично то, что предки победителей всё ещё работают в местных шахтах, будто ничего с тех времён и не поменялось.

– Но ведь есть большая разница между рабством и добровольной работой. Ты презираешь их за то, что они здесь живут?

– Нет, конечно нет. Мне грустно оттого, что жизнь местных – это цикл постоянства. Отработали немного и уехали нежиться на солнце в свою Александрию, – Фило сделала паузу, чтобы скинуть с носа упавшую снежинку. – А потом снова в шахты. И так всю жизнь.

Интересный взгляд. Но я всё ещё считала, что мы были не вправе осуждать или поддерживать этих людей.

– Ты не подумай, я ни в коем случае не принижаю заслуг местных рабочих. Но готова поспорить, если бы кто-то из них имел возможность присоединиться к нам, то навряд ли бы остался на этой планете.

Я до конца не понимала, к чему должен был привести наш диалог. Возможно, девушке было просто скучно сидеть на корабле в одиночку. В обычной ситуации я бы, скорее всего, ретировалась, но разговоров в последнее время сильно не хватало, поэтому я решила поддаться моменту и окончательно расслабиться. Облокотившись о бортик и отвернувшись от вида города, я плавно сползла прямо на палубу.

– Но знаешь… Иронично, что мы вообще имеем возможность находиться здесь и говорить подобные вещи. Ну ты понимаешь, чужаки в краю ксенофобов, и при этом не закованные в кандалы.

С этим было трудно поспорить, но в ответ я лишь любезно улыбнулась. Поняв, что мне добавить нечего, а тема явно быстро изжила себя, девушка опустилась рядом со мной и запрокинула голову.

– Слушай, ты, скорее всего, совсем не вылезаешь сюда на поверхность. Тем более что новеньких часто эксплуатируют вдоволь. Позволь мне сказать тебе то, о чём говорю с каждым новоприбывшим?

Вопрос застал меня врасплох. Ненадолго расслабившись, я совсем забыла, на каких правах нахожусь здесь, и неловкость снова сковала меня.

– Д… Да, конечно.

– Пока ты не привыкла ко всему этому, наверняка чувствуешь себя одинокой. Но не унывай, дай команде получше себя узнать, – девушка похлопала меня по плечу, скинув тем самым навалившийся слой снега. – Поверь, им неважно, чтобы ты была душой компании. Твои поступки и вовлечённость в дело будут цениться выше всего остального. Оглянуться не успеешь, и тебя уже примут в нашу семью.

У меня не было повода сомневаться в её словах. В конце концов, в вечных вечерних посиделках было видно то, как матросам весело находиться в компании друг друга.

– Я уже успела понаблюдать за ребятами и, кажется, понимаю, о чём ты говоришь.

Фило довольно улыбнулась на мой ответ. Эта её черта невероятно успокаивала, за всё время нашего общения она ни разу не выглядела хмуро.