Вытерпев все круги ада и эпиляции, получив целую серию масок на волосы и на лицо, я словно египетская мумия возвращаюсь в большой зал, где сидят у огромных зеркал с лампочками мои подруги.

- Ну что, девочки, оторвались вчера? – оглядев нас всех лукавыми фиалковыми глазищами, ухмыляется Даша.

- Ты про что? – я сажусь в глубокое кресло и поправляю на лице тканевую маску.

- Я про сексуальных и раскрепощенных Дедушек Морозов, - пухлые алые губки складываются в сладострастную улыбку. Фиалковые глаза мечтательно закатываются.

Оля и Настя фыркают, а Марианна с любопытством рассматривает всех нас.

- Сексуальных?

- Раскрепощенных? – хором злобно выдыхают Оля и Настя.

- А что не так?

- Ко мне завалился какой-то пузатый мужик и просил не ругаться с конторой. Он сейчас мне обязательно станцует, а еще и споет, и уберется, и погладит, если надо. Просто его брат-стриптезер упал и сломал ногу. А в конторе все серьезно. Вызов оплачен. Новый год на носу, корпоративы, девичники. Замену не найти… - пыхтит сердитая Оля.

- Ну и как? – давимся смехом мы.

- Как? Жалко, я не дома была, он бы точно у меня все до копейки отработал: и убрался бы, и погладил! А так выслала на хрен.

- Ох. А ко мне пришел секси-шмекси парнишка, – зло шипит Настя.

- И?

- Пьяный просто в умат! Я не знаю, как он добрался и нашел мой номер. Не успела я открыть дверь, как он рухнул мне на коврик и вырубился.

- А ты?

- А что я? Затащила в номер и оставила до утра.

- Зачем?

- Не знаю, - искренне пожимает плечами Настя. – Я подумала, что если вызову охрану, они его выставят на улицу. А там мороз. Двадцать девятое декабря как никак.

- Ну а утром?

- А утром это чмо проснулось, сожрало мой завтрак, закусило фруктами из вазы, и в одно лицо еще на несколько тысяч рублей опохмелилось из мини-бара. Дыхнуло перегаром и, оставив визитку, уплыло в рассвет.

Ее последние слова тонут в нашем дружном хохоте.

- Я смотрю, у тебя ночка удалась, - лукаво прищурив глазки, спрашивает меня Даша.

- С чего ты взяла? – я краснею.

- Я точно знаю, что все купоны вчера активировали. Про себя я все и так знаю, Оля с Настей, - подруга машет на девчонок жестом обреченности. – А ты…

Мне не нравятся понимающие нотки в ее голосе. Как бы невзначай Даша поднимает руку и красноречиво потирает свою шею, а после глазами указывает на мою.

Я рывком поднимаю ладонь и касаюсь шеи. Все чисто. Стоп. В одном месте меня пронзает боль от легкого касания.

Оборачиваюсь к зеркалу и замираю парализованная.

В ярком свете десятков лампочек по белоснежной коже на шее тянется багрово-синюшный след чьих-то засосов.

Нет, мамочки! Что это? Откуда это?

Еще и еще раз я провожу ладонью по шее, стараясь не то стереть эти пятна, не то поверить в них.

Затуманенная память вмиг отряхивается ото сна и подкидывает мне одну за другой жаркие сцены с участием моего ночного гостя. Ощущаю, как щеки вспыхивают, следом краснеет шея.

- Ну как? Он был хорош? – не может остановиться Даша.

- Я… не знаю, - отвечаю. – Я не помню.

- Как не помнишь? – девчонки подаются вперед, округляя глаза.

- Вот так, - пожимаю плечами.

И пусть мой мозг встряхнулся и напряженно заработал, подкидывая мне все новые и новые подробности проведенной ночи. Делиться ими с другими, даже с лучшими подругами, мне вовсе не хочется.

Тогда понятно, почему у меня тянет между ног.

Оказывается, это был не волшебный сон, а секс-марафон наяву. Господи, как я могла пасть так низко?

- Дамы, ваши наряды! – торжественный голос распорядителя, к моему счастью, обрывает разговор.

Времени остается мало. Визажисты спешно заканчивают наш макияж.