шаткость неустойчивой натуры
бросили его в злосчастный лагерь,
в тот, что и в кошмаре не приснится.
Замышления Сатанаила
зрит Мое всевидящее око,
бунт зажечь он в небесах задумал,
на равнине безмятежной неба.
Дерзость ему, видно, нашептала,
что он ваше войско одолеет,
силою лишит Меня престола,
разорвёт все цепи мирозданья,
под Моим прикованные троном,
все утопит в мировом хаосе.
Ослеплён злосчастною гордыней,
вечной гибелью он увлекаем,
думает, со Мной он власть разделит,
всемогущество Моё разделит,
и мы вместе миродержцы станем.
Он почёт Адаму обещает —
после нас двоих быть высшим в небе,
от обоих главным командиром
обещает он его поставить
в новом мире, им объединённом.
«Ах, всесильный и преблагий Отче, —
молвили архангелы едино, —
удивительно нам, что те двое
в льдяные столбы не превратились
близ пресветлого престола Божья, —
Твоя воля праведна и свята,
сатанинский дух слепой отвратен!
Кто с тобою, Отче, силы мерит,
ежели по Твоему веленью
бездны, мрак и все миры трепещут!
Пресвятой и милостивый Творче,
слабую услышь молитву нашу
ко преблагости души Господней!
Праведный Твой гнев пусть не замедлит
на того несчастного злодея,
на его пособников пролиться —
на порог погибели ступили,
отдалились, как лучи от солнца,
мир душевный у себя отняли;
сами же себя и погубили».
«Напились их души злой отравой,
воспалились завистью слепою, —
воеводам двум Творец ответил, —
так что путь для них навек потерян —
не вкусят они бессмертных счастья.
Кто законы правды попирает,
справедливо будет тот наказан.
Я у Сатаны святое отнял,
скоро праведный Свой гнев обрушу,
зло на место быстро Я поставлю.
До какой же глупости дошёл он:
разорвать вериги Миродержца!
Ничего глупей не мог придумать —
ведь прикована цепь мирозданья
к многочисленным столбам алмазным
и висит она в Моих покоях,
невдомёк ему, что цепь вселенной —
Зиждителя творческое Слово,
все миры оно собою полнит,
составляет ангелов блаженство!»
IV
День уж сильно к вечеру клонился
на цветущей небесах равнине,
два венчанных славой полководца
путь свой пролагали меж полками
гибельного супостата неба;
как ладьи на парусах надутых
следуют по узкому каналу
посреди заснеженного поля,
так они сквозь гущу проходили
гордого погибельного войска.
«Сатана, ты равночинный брат наш, —
Михаил ему промолвил мирно, —
признаки погибели я вижу
на тебе и на твоих собратьях,
разве справедливо ты решился
испытать гнев правого Владыки,
в вечную решил погибель ввергнуть
самого себя и легионы,
подчинившиеся твоей власти,
ангельскую всю твою дружину?
Как же смеешь во врагах ты числить
твоего Отца и Отца светов?
Он тебя из атома простого
до бессмертного возвысил духа,
дал тебе архангела корону,
чтобы вечную вкушал ты радость
на полях блаженнейшего неба.
Сатана, да выправи ты взгляд свой,
вечного Отца престол увидишь,
в Чьей руке концы все и начала.
Помрачённая душа, опомнись!
покаянные пролей ты слезы
пред Отцом всеобщим милосердным,
всемогущества пойми значенье —
против оного чего ты стоишь!
Тьму исторгни из ума слепого,
злую зависть из души ты выбрось!
Многомилостив благой Отец наш,
Он тебе простит все заблужденья,
в вечное вернёт тебя блаженство».
«Нет и нет! – воскликнул гласом громким
злой губитель ангелов бессмертных,
так, что стан бунтовщиков всё слышал. —
Михаил, подобен ты мне чином,
духом же ты много меня ниже,
ибо не зажглося твоё сердце
благородной гордостью моею,
Сатана прощения не ищет,
моих требований справедливость
небо видит, все пространства знают!
Горьки для меня блаженства неба,
если своей цели не достигну —
мирозданью дать другой порядок,
смысл всемогущества постигнуть,
коим вы мне так теперь грозитесь.
Почему же властелин ваш гордый